Богомила все в той же тени и на той же лавочке общалась с молодым румыном, который поблескивал на нее маслянистым глазом и старательно отвечал на ее вопросы на школьном английском. Регина уже извелась под деревцами, вертя в руках яркий красный шлем, и очень обрадовалась их возвращению: «Ну, наконец-то! Давайте уже поедем, сколько можно отдыхать? Оставляем Богомилку тут, она, похоже, уже присмотрела себе партию, и едем!» Богомила лениво усмехнулась, потянулась картинно, демонстрируя всю свою фигуру, ласково проворковала: «Завидуете, Регина Петровна?» – «Та чему тут завидовать, тьфу! Нашла мужика, тоже мне. Субтильный, як… мой велосипед. Прости Тошик… – она погладила раму своего яркого велосипеда, перекинула ногу. – Едем?»
Пустыня обрушилась на них жарой, к которой они почти привыкли, и плохой дорогой, от которой они уже отвыкли. Каменистая грунтовка сначала вела их вдоль каньона, иногда опасно прижимаясь к его краю, потом спустилась вниз, к мостику через Кедрон, и он понял, почему они набирали воду в монастыре – река была забита мусором: корягами, тряпками, пластиковыми бутылками… От всего этого еще и ужасно воняло, и они поспешили проскочить это место поскорее.
Уходя вверх, в холмы, дорога становилась все хуже – промоины, то по центру, то сбоку, камни, крутой угол подъема… Алексей скрылся наверху, Регина на легком велосипеде тоже ушла вперед, он, закусив губу, толкал свой тяжелый велосипед в гору и уже не думал о голосах и предназначении. В голове билась только одна мысль – подняться и отдохнуть. Потом пришла вторая – он не шел замыкающим. Как там Богомила? Обернулся, но поворот дороги не давал ему ничего увидеть. Ладно. Сейчас – вверх, вон перевал, уже совсем недалеко. Там он оставит велосипед и спустится.
Так и сделал. Аккуратно, чтобы не повредить навеску, прислонил рюкзак, прикрепленный к багажнику резинками, к большому камню, развернулся, трусцой побежал вниз. Удивительно, как легко, когда ты подчиняешься законам всемирного тяготения, мелькнуло в его голове. За вторым поворотом он увидел Богомилу. Она стояла, опершись руками на руль, отдыхала. Глаз ее за черными очками видно не было, но они явно не смеялись. Увидела его, махнула рукой устало. Он подбежал.
«Скачете, як гiрский козел, Олександре Iвановичу!» Улыбка тронула губы, глаза были непроницаемо скрыты очками. – «А за козла ответите, Богомила Олегiвна!», – нашелся он, отобрал мягко велосипед, потолкал в гору. Она взялась за сумку сзади, стала подталкивать, сразу ощутимо полегчало.
На перевале, она попросила: «Давайте отдохнем? Что мы, лосики, как они, чи шо?» Он не возражал, они уселись на камень, спина к спине, оперлись друг на друга.
«Не знаю я, – словно продолжила Богомила какой-то свой внутренний монолог, – как так можно все организовывать? Ну, чтобы на пределе сил, на последнем издыхании! Вы же на Фарковских гляньте,