Для архиепископа губернатор стал как бы резиновой грушей, на которой отрабатывают силу удара боксеры. Иеремия усердно обвинял своего оппонента, завзятого театрала, во многих смертных грехах, но особенно доставалось ему за то, что в городе широко пропагандируются разного рода зрелища. А тут возьми и случись пожар в театре. И такая картина: стоит духовный пастырь нижегородцев на своем крыльце и осеняет крестом пламя, которое пожирает театральное здание, торжествуя, что в городе больше не будет «нечестивого капища».
Надо сказать, что в этой «священной войне» победил всё-таки Иеремия. В 1852 году он добился полного подчинения собора епархиальному начальству. Два года спустя Урусов предложил не выделять средств на ремонт церковных строений из ярмарочных доходов. Синод крайне удивило такое предложение: городская мечеть и армянская церковь, как и раньше, ремонтировались за счет Нижегородской ярмарки. Посыпались жалобы царю на самоуправство губернатора. И в результате Михаил Урусов подал в отставку.
Дурак? Сам дурак!
Архиепископ Нижегородский и Арзамасский по своему статусу являлся одновременно и распорядителем духовной семинарии. И первый же визит сюда Иеремии закончился анекдотом.
«Совершая вступительное богослужение в семинарской церкви, невоздержанный на язык епископ бросил какому-то неловкому причётнику в алтаре слово «дурак!», – писал краевед Дмитрий Смирнов в книге очерков «Картинки нижегородского быта XIX века». – Семинаристы-певчие на клиросе, не разобрав приглушенного звука, громко затянули в ответ, как полагается по церковному ритуалу: «И духови твоему!» (То есть, «И тебе также», – С.С.-П.) Если ещё проще, то это можно представить в виде диалога:
– Дурак!
– Сам ты такой! (Смирнов Д. Н. Нижегородская старина. Нижний Новгород, издательство «Нижегородская ярмарка», 1995).
Понятно, что в церкви семинаристам смеяться было нельзя. Но потом они дали себе волю. Выходило, что будущие священники присвоили архиепископу ещё один сан. Неофициальный, правда.
Священник в тигровой шкуре
Иеремия лично занимался тем, что изобретал необычные фамилии для выпускников духовных училищ и семинарий (в то время считалось, что неблагозвучных и весьма распространенных фамилий священники носить не должны). И тут архиепископ проявил буйную фантазию.
Каждый год он менял тему для своего «фамильярного творчества». Сначала она была «растительной», причем с уклоном на тропики. В свои приходы отправились Кедров, Кипарисов, Пальмов, Лавров, Кокосов, Виноградов, Померанцев. Однако экзотики не хватило, её пришлось «разбавить» доморощенными Тополевыми,