Тот жестом показал, чтобы она не беспокоилась. В руках у помощника была тетрадь в кожаном переплете.
– Джулия, – сказал Самир, многозначительно посмотрев в сторону египетского зала, – я привез тебе дневник твоего отца. Я не хотел отдавать его людям из музея.
– О, как я рада! Посиди с нами, пожалуйста.
– Нет, мне надо работать. Я должен проследить, чтобы все сделали как положено. Обязательно прочитай дневник, Джулия. Газеты напечатали лишь малую толику всей этой истории. Из дневника ты узнаешь гораздо больше…
– Ну подойди, присядь, – настаивала Джулия. – Позже мы вместе обо всем позаботимся.
Поколебавшись, Самир согласился. Он взял стоявший рядом с Джулией стул и вежливо поклонился Алексу, с которым его познакомили раньше.
– Твой отец только начал переводить. Ты же знаешь, как здорово он разбирался в древних языках…
– Мне не терпится прочитать. Но почему ты так взволнован? Что-нибудь не так?
– Меня беспокоит это открытие, – помолчав, произнес Самир. – Не нравится мне и эта мумия, и яды, хранившиеся в гробнице.
– Яды на самом деле принадлежали Клеопатре? – вмешался Алекс. – Или все это выдумки журналистов?
– Никто не знает наверняка, – вежливо ответил Самир.
– Самир, на все сосуды наклеены ярлыки, – сказала Джулия. – Слуги предупреждены.
– Вы ведь не верите в проклятия, правда? – спросил Алекс.
Самир вежливо улыбнулся.
– Нет. И тем не менее, – сказал он, снова обращаясь к Джулии, – обещай мне: если что-то покажется тебе странным или появится какое-то дурное предчувствие, ты сразу же позвонишь мне в музей.
– Но, Самир… Вот уж не думала, что ты можешь верить…
– Джулия, в Египте проклятия – большая редкость, – отозвался помощник. – Угрозы, начертанные на саркофаге этой мумии, очень серьезны. И сама история о бессмертии этого существа… Все очень странно. Ты узнаешь подробности, когда прочтешь дневник.
– Не думаешь же ты, что отец стал жертвой проклятия?
– Нет. Но то, что произошло, не поддается разумным объяснениям. Если только не поверить в… Но ведь это абсурд! Прошу тебя об одном: не принимай ничего на веру. А если что, немедленно звони мне.
Он резко оборвал разговор и вернулся в библиотеку. Джулия услышала, как он говорит по-арабски с одним из сотрудников музея, и увидела обоих сквозь открытые двери.
«Горе, – подумала она, – притупляет все прочие чувства. Он так же, как и я, горюет по отцу. И открытие уже не радует его. Как все сложно!»
А ведь он радовался бы, если… Ладно, понятно. С ней все по-другому. Ей страшно хочется остаться наедине с Рамзесом Великим и его Клеопатрой. Но она все понимает. И боль утраты навсегда останется с ней. Она и не хотела, чтобы эта боль улеглась. Джулия посмотрела на Алекса, на бедного растерянного мальчика, взирающего на нее с таким искренним сочувствием.
– Я люблю тебя, –