Голос у него был резкий и зычный. Мужчина вскочил на ноги и сбросил одеяла, которые обнажили поношенную рубашку и потрёпанные штаны из змеиной кожи, исписанные разными знаками и символами. На шее у него висело несколько ожерелий из змеиных зубов, нанизанных на кожаные ремешки. Он протянул Илаю грязную руку.
– Икабод, искатель правды, – представился он. – Каменный пророк и провидец.
Скалолаза передёрнуло и от пронзительного голоса мужчины, и от его слов. Ему ещё не доводилось иметь дело с фанатиками. Он опустил лампу, но продолжал быть настороже. Он взял тонкую руку мужчины и на мгновение сжал её, затем отпустил, удивлённый тем, какой она оказалась горячей.
– Илай Винтер, – грубовато ответил он в своей привычной манере растягивать слова и слегка откашлялся. – Рад с вами познакомиться… каменный пророк.
Оба замолчали. Сухая гроза с молниями бушевала почти у них над головами. Сильный ветер вихрем обвивался вокруг хижины; камни сотрясались от раскатов грома. Молнии вспыхивали в небе и трещали, как разгорающиеся сухие поленья, наполняя каменную лачугу призрачным серебристо-синим светом.
Илай вздрогнул.
Икабод рассмеялся, вращая безумными глазами.
– Голоса предков, друг мой Илай, – объявил он. – Я слышу, как они зовут меня.
Он запрокинул голову и широко расставил руки, уставившись вверх через отверстие в крыше.
– Все мы – потерянные дети на этой земле, что не знает прощения… Надежды нет, пока мы не увидим свет!
Он озирался по сторонам, и тут Илай поймал себя на том, что не может оторваться от пристального взгляда Икабода, будто тот его завораживает. Каменный пророк подался вперёд и осклабился. Каждое его движение было нервным и порывистым, словно из какого-то странного, дёрганого танца, и Илай заметил, что в ответ он и сам всё делает быстрее, не в своём привычном, неспешном темпе.
– Но я совсем забыл о манерах! – воскликнул Икабод. – Такая дикая ночь требует лекарства, не так ли?
Илай смотрел, как оборванец, крутанувшсь на пятках, поспешил обратно к куче одеял и откопал в ней потёртую длинную куртку из змеиной кожи. Он засунул руки в рукава, потом в карманы. Когда он обернулся к Илаю, его ухмылка превратилась в самую широкую улыбку: в руке он вертел кожаную флягу.
– Зелёный ликёр, лучший во всей Змеиной пустоши, – объявил пророк.
Илай упёр руки в бока, кривая ухмылка растянулась на его загорелом лице. Вот что за запах он почувствовал, когда вошёл в хижину.
– Прости, Икабод, но я не знал, что проповедники пьют дурманящие ликёры.
Икабод склонил голову набок и уставился на флягу, сосредоточенно наморщив лоб. Он провёл костлявым пальцем по её неровной поверхности, а затем поднял глаза на Илая, с улыбкой вытаскивая пробку.
– Ликёр успокаивает мне нервы, – сказал он. – И заглушает голоса ночи вроде этой!
Он сделал долгий жадный глоток. Когда ликёр попал в горло, его лицо сморщилось,