− Бери все и никому не говори, что здесь было.
− Конечно, хорошей дороги, Андрей Степанович.
В таком состоянии хорошей дорога быть не могла.
Наступило утро. На страх от вчерашней угрозы плотно наложилось похмельное гнетущее ощущение вездесущей опасности. И этот синдбадов старик в лице страха за свою жизнь, преследовал судью все утро, пока он собирался по срочному вызову на работу, и уже в машине по дороге в храм фемиды. «Наверное, это дружок Никифорова помешанный. Или еще кого. Какой-то психопат…»
− Да брось ты, − послышался успокаивающий голос Владимира Евсеевича из телефонной трубки. – Когда я судьей был, регулярно всякий сброд бандитский пытался меня запугать. Но я не из той породы! Не лыком шит! И отец твой тоже был закаленным сталью! Просто иди и ничего не бойся, смути его своей холодностью и бесстрашием!
На душе Андрея Степановича отлегло. Но лишь немного. На площади у античного здания суда толпился народ. Все в черном, как какое-то сборище тайного ордена. «Телевизионщики, − с презрением понял судья. – Что им еще надо?»
− Сема, проводи меня до здания, сгони от меня этих мух!
Андрей Степанович вышел из машины с надежной опорой в лице верного водителя за спиной.
Неожиданно толпа в чёрном повернулась лицом к судье.
− Так…
Андрей Степанович не успел ничего сказать, как получил мощный удар в поддых. Семен скрутил руки начальника за спиной.
− Сука! Семочка, ты чего?!
Таинственная людская масса зашевелилась, приблизилась и принялась энергично работать. Они были все в чёрном, в капюшонах и повязках на лицах, отчего были видны только их глаза. Все разных возрастов, но преимущественно это была поджарая молодежь, без особого труда справившаяся с массой Андрея Степановича. Помимо одинаковой одежды, у всех на рукавах красовалась повязка с красным восходящим фениксом.
− Отпустите! На помощь! – жалобно возопил Андрей Степанович, кашляя от пропущенного удара под дых.
Но стоящие вокруг происходящего обычные прохожие бездействовали. Подобно терракотовым воинам, молча глядели и не двигались с места сотрудники ФСО. Действо напоминало какую-то зверскую древнюю казнь.
− Я судья! Что стоите, остолопы? Позвоните в полицию! Кто-нибудь! Я неприкосновенен!
Данный факт не помешал полностью раздеть тушу Андрея Степановича, срезав «изысканную броню». Часы Патек Филип были первыми сброшены на землю и растоптаны тяжелыми ногами в берцах. Семен сложил руки на груди и сурово наблюдал со стороны.
− Бля-я-ять! Стадо мудаков!
Оставшиеся члены загадочной бригады соорудили прямо напротив входа крест и нагромождение хвороста у ног. Андрей Степанович был совершенно беспомощен, когда его положили на этот крест