Мать поседела от горя, ссутулилась. Иван все курил и думал
невеселую думу, думал и ждал: вот откуда-то что-то скажут. Долго мучились и ждали они,но так и не нашлась девочка.
Прошло два года. Шла как-то мать, жена Ивана, у самого амбара Тараса, и что-то вдруг показалось ей, что где-то далеко глухо стонет или завывает. Она остановилась и прислушалась:
– Стонет, стонет, ой, матушки, мне, видно, кажется, ведь нет
моей Танюши. Знать, помянуть надо, земле предать, чего уж больше ждать, сердешную!
Стоны как будто прекратились. Стоит и думает мать о девочке. И вдруг страшно стало: «Что же, господи, стою-то я, что стою
здесь? – но ноги не несут домой, идти нет сил. – Вот теперь
не стонет, кажется это мне, наверное, я с ума сходу.
Хотела двинуться, но что-то словно её держит. Оглянулась кругом – никого, закружилась голова, навалилась на стенку спиной,
задумалась, все прошло опять перед глазами. Кто-то сбоку к
ней подошел, погладил руку, – она сразу и не взглянула, но через мгновение оглянулась – кругом никого, посмотрела кругом – никого.
По спине поползли мурашки, внутри все похолодело. Хотела идти
– ноги стали деревянными – не идут, хочется выть от боли.
– Таня, милая дочь моя, горе ты моё, – слезы полились по измученному лицу, она сделала два-три шага, как кольнуло в самое
сердце: повторились стоны, сильные, зовущие, задевавшие за самое сердце!
Она ринулась к земле, стала на колени, припала ухом к земле
– стонет, даже плачет! Стоны идут из земли! Рывком вскочила, кинулась к воротам – нет, туда не войдешь, кругом бегают собаки, –
и она снова вернулась на то же место к сараю, – Это она, доченька,
я знаю! – она затряслась в ознобе и кинулась домой, к мужу, к людям. День был ясный, шел покос, люди косили сено,– но многие уже приехали с поля.Тараса со всей семьёй дома не было целый день.
Мать бежала, кричала изо всей силы. На её крик из домов выскакивали люди, как-то сразу набежало много народа. Рыли тут
взрослые и дети – в большой праздник столько не набиралось.
Иван выбежал навстречу жене, раскинув в стороны руки, испугался, что она, бедная, наконец, с ума сошла, не выдержала муки.
Она пролетела мимо, вернулась, волосы растрепались, глаза как
у безумной смотрели дико, не понимая, что с ней, за ней люди,
много людей, недоумевающих, но понявших, что случилось чтото страшное.
– Иван, Иван, скорей, там она, – кричит, – она там, там – скорей!
Иван с силой прижал её к себе – она вся дрожит.
– Скорей, скорей, что же ты стоишь? Да пойми же ты, пойми –
у Тараса в земле она, кричит, зовет! Ваня, да что же ты стоишь?
Иван, не добившись ничего связного, все же схватил вилы, которыми выбрасывал навоз из стайки, и бегом за женой, за ними
все люди. Все кричали, вооружались кто – чем: дубинками, палками, кто-то притащил топор.
Ввалились