– Люди, – снова обратился Иван, и рассказал все с самого начала, кто этот человек, и все оглянулись снова на лежавшего Тараса.
– Стойте, да ведь он живой! Живой, – обрадовалась жена
Сергея, – ой, батюшки, живой!
Тарас чуть заметно зашевелился, все затихли. Тихо-тихо стало
крутом. Долго стояла над ним небольшая группа людей, в основном родные и близкие Сергея.
Тарас пришел в себя. Его осторожно перенесли в сенки на постель Ивана. Тарас поднял голову:
– Мать, где я?, – слабо произнес и снова уронил голову.
Жена Сергея завыла громче прежнего:
– Ой, батюшки, прощается, прощается? – и ушла в дом.
– Тю, дура, – крикнул хозяин и крепче прихлопнул за ней двери.
Часов в двенадцать дня Тараса увезли в город, и года два о нем
в деревне не было слышно. Коня вернули хозяину – Митрохе.
Кражи прекратились, разбой тоже. Молодой разбойник исчез из
деревни и долго не появлялся. Люди думали: «Исчез парень бедный, позору не перенес! Бедный Тарас!».
Ожили понемногу люди, успокоились. Однажды был тихий летний день, вернее, еще утро. Звонили на церквушке колокола, созывая народ к заутрене – утренней молитве. Был старинный весенний
праздник, как называли его в деревне: Троица. Отовсюду подъезжали люди, шли парами, семьями, компанией и по одному. Безногий
Рябинин не ходил в церковь, он вообще не стал подчиняться ей.
Мать рано убралась и торопилась к заутрене, взяла с собой
принаряженную дочку – Дашутку. По дороге торопила: – Скорей,
не то не пролезем!
Протолкавшись вперед, она поставила перед собой своё сокровище и, сияющая, довольная, стала усердно молиться, кланяясь в пояс.
– Молись, Дашенька, молись, ласточка!
Дашенька-ласточка, оглядываясь по сторонам, крестилась, подолгу засматриваясь на иконы, сверкающие золотым отблеском окладов,то на батюшку в праздничных одеждах. Всюду и везде горели свечи. Было душно, пахло ладаном. Все стояли, тесно прижавшись друг к другу, изредка только кланяясь. Шел молебен, все
молились. Молилась и Дашутка. Шел ей десятый год. Она заметно
подросла, стала хорошенькой девчушкой – глаз не оторвать. Были
на ней новые черные ботиночки, длинная юбка из красивого голубого шелка и такая же кофточка с отливом, большой шелковый
бело-розовый платок букетами, с длинными кистями чуть приспущен с головы. Головка гладко причесана, с длинной черной косой.
Глаза темно-карие.
– Красивая дочь будет у Арины, – шептались люди, с завистью
посматривая на красивую девочку.
Мать, не смотря по сторонам, слышала все, хотя и усердно молилась. Сердце её почему-то тревожно билось. Наверное, ладаном
сильно пахнет, угорела, – подумала она, не придавая этому большого внимания, продолжала шептать про себя, повторяя слова за
священником и дьячком, молитву. Дашутка перестала креститься,
часто посматривая в сторону.
– Чего она