Алла была уже у дверей. Пока Давыдов выбрался из-за стола, она уже отыскала свою шубейку и быстрым шагом шла к выходу. Котенко ее не удерживал: «Вот мне еще не хватало давыдовских баб ловить» – подумал он не без злорадства: обидно было, что такая девочка достанется этому дураку.
– Алла! Алла! – кричал Давыдов, путаясь в сумках и пакетах. Он выбежал в «приемный покой», потом в коридор, выскочил во двор. Алла уже садилась в марковский «УАЗ» ик. Давыдов бросился к передней двери, схватил ручку, но Марков как раз в этот момент нажал на кнопку, заблокировал дверь, и тронулся с места.
– Стой! Стой! Стой, старый хрен! – кричал Давыдов. Но огоньки машины быстро удалялись. – Твою мать! Вот ты же козел, Николай Степанович!
Он еще постоял – вдруг вернутся? Не возвращались. Злоба кипела в Давыдове. Он и раньше понимал, что Алла – девочка не про него, но объяснял это по-своему. «Был бы я офицерик с папочкой под мышкой – поди не удрала бы! – зло думал он. – А с простым ментом западло, да?!» Он тут же вспомнил, почему он простой мент – этот хренов Хоркин! Дать что ли ему по башке?
Давыдов вернулся в подсобку. Компания встретила его радостным ржанием: «Не догнал? Что же ты, Антоша, как же так?»
– Нормальные-то люди уже по два раза трахнулись! – кричала Уткина, глядя на раскрасневшегося и улыбающегося Карташова. – А эту фифу ты еще полгода уговаривать будешь!
– Не грузись, Антон, – хлопнул его по плечу Протопопов. – Вот будет хорошая работа – девки сами приложатся. Прикинь, меня зовут в краевое управление по борьбе с экономическими преступлениями (он поднял вверх указательный палец). Ты же представляешь, какие там деньги ходят?! – и снисходительно добавил: – Это вам не у здешних выпивох мелочь по карманам тырить!
Все снова захохотали. Крейц, почему-то захмелевший сильнее и быстрее других, проговорил:
– А ты, Антоха, мелочь, которую у алкоголиков собираешь, потом в магазине меняешь на бумажки? Я знаю, что те, кто при церкви милостыню просят, так делают!
Он захохотал, считая, что шутка удалась. Захохотали и другие. Давыдов насупился, налил себе одному полстакана и выпил одним глотком. «Суки… Суки»… – подумал он про всех и ни про кого.
Он вдруг вспомнил про летчика в карцере. «Вот с кем хочу выпить!» – вдруг подумалось ему. Он пошел к карцеру и отпер его. Зощенко сидел в углу, пригревшись, в полудреме.
– Эй, летчик, пошли выпьешь с нами! – сказал Давыдов.
«Чего вдруг?» – подумал Зощенко, непонимающе глядя на Давыдова. Тот понял его взгляд и ободряюще махнул рукой: пошли, пошли. Вместе они пришли в подсобку. Только Уткина и Карташов удивились, да и то не очень (Карташов к тому же был уже так пьян, что с трудом фокусировал взгляд) – остальные и не знали, что это задержанный, просто видели, что – новый человек.
– О! Штрафную! Штрафную! – пьяно загудели голоса.
– А ну тихо все! – перекрывая их, прокричал Давыдов. Народ в конце концов умолк.
– Вот