– Ты? – удивленно вскинула брови Вера.
– И на старуху бывает проруха, – усмехнулся Алексей. Взглянул на окно и нахмурился. – Слушай, мы так и будем жить без штор?
– Они в коробке. Завтра повешу.
– У тебя никогда нет времени на домашние дела! – с раздражением сказал Алексей. – Подкладку на моей замшевой куртке до сих пор не зашила.
– Леш, мне было некогда.
– С других художников жены пылинки сдувают! А моя…
Улыбка покинула губы Веры. Она отвернулась и пробормотала:
– Ты знал, на ком женился.
Алексей горько усмехнулся.
– Это точно. Нужно было тщательнее подбирать себе жену.
Вера несколько секунд молчала, хмуря брови, потом пододвинулась к Алексею и положила ему руку на плечи.
– Леш, – тихо заговорила Вера, – что с тобой?
Он с удивлением взглянул на Веру, словно увидел в ее лице отражение своей гневной физиономии, и провел ладонью по глазам. Потом буркнул почти недоуменно:
– Сам не знаю. Просто терпеть не могу жить в «аквариуме».
Вера встала, взяла с постели покрывало, повернулась и набросила его на карниз как гардину.
– Так лучше? – спросила она.
Алексей кивнул:
– Да.
Он слабо улыбнулся. Вера тоже улыбнулась и снова протянула руки ему навстречу:
– Тогда иди ко мне! И быстрее, пока не выветрился запах табака. Обожаю, когда от тебя пахнет табаком!
– Тогда тебе нужно было выйти замуж за боцмана или капитана, – уже весело откликнулся Алексей. – Эти ребята не расстаются с трубкой даже во сне.
– А что, неплохая мысль! Но сегодня мне боцмана уже не найти, поэтому придется довольствоваться бедным художником.
Вера обняла мужа и крепко поцеловала его в губы.
9
Вера спала – щека на подушке. Алексей любил смотреть на жену, когда та спит.
Иногда он ее побаивался, как побаивается старшеклассник учителя, которому предстоит сдавать экзамен. Вера была умной. И еще смелой, а он часто терялся перед возникшей проблемой, предпочитая переложить ее на чужие плечи или просто закрыть на нее глаза. В отличие от Алексея, у Веры было твердое и обоснованное мнение по каждому поводу. А он, бросаясь из одной крайности в другую, часто не мог разобраться в том, что творится в собственной душе.
Алексею Тенишеву двадцать пять лет, из них пять он занимался живописью. Это было единственным, на отстаивание чего у него хватило твердости и силы духа. Он часто вспоминал последний разговор с отцом. Дело было в кабинете Тенишева-старшего.
Отец сидел в кожаном кресле в вальяжной позе со стаканом виски в руке. Сидел и вещал:
– Алешка, кончай валять дурака. Займись, наконец, настоящим делом.
– Каким же? – угрюмо поинтересовался Алексей, устроившись на диване. – Втюхивать клиентам стройматериалы? Вот уж это мне не нравится.
– Дурак, – сухо обронил отец. – Я бы помог тебе начать свое дело. Через два года ты встанешь на ноги,