– От третьей с половиной минуты до седьмой все супер. А вот с седьмой по десятую выбросить в корзину. Можно даже пленку не проявлять, – веско бросал Владимир Рудольфович, отбирая пригодный материал, при этом сам делал пометки в режиссерском сценарии.
Пефтиев, Мандрыкин и Ася прониклись важностью момента. При них творилось искусство.
– И какую часть фильма вы сегодня сняли? – поинтересовался Пефтиев.
Карпов снисходительно улыбнулся и загадочно произнес:
– А вы сами как думаете, уважаемый Владлен Николаевич?
– Минут десять, наверное.
– Материала у нас отснято двадцать пять минут с трех камер. А в фильм войдет всего две с половиной минуты. – Карпов маркером отчертил две линии в режиссерском сценарии. – Вот так-то. Каторжный труд. Это как алмазы или крупинки золота добывать, перемывая тонны пустой породы. А съемочная смена, между прочим – такая, как сегодня, – обошлась чуть меньше шестидесяти тысяч долларов. Вы же сами понимаете: гонорары актерам, зарплата группе, постройка декораций, массовка, пожарникам заплати, полиции за то, чтоб съемочную площадку оцепили и никого не пускали… Одной ржи полгектара сожгли.
– Очень извиняюсь, что мы прямо под камеру въехали. Надо было полицейскому не палочкой махать, – Пефтиев покосился на Мандрыкина, – а пистолет вынуть и посреди дороги стать. Тогда даже мой заместитель притормозил бы.
– Ладно, бывает, – проворчал Карпов и поднял ладонь, показывая, чтобы ему не мешали.
На экране проплывали планы горящих изб.
– Какое шило, какое шило!.. Нет, это в фильм ставить нельзя. Сразу видно, что это не настоящая русская изба, на века поставленная, пылает, а дурилки картонные, карточные домики. Нет-нет, эти планы придется переснимать. С ними мне «Оскар» не светит.
– А у вас сколько «Оскаров» уже есть? – с придыханием поинтересовалась Ася.
Карпов протяжно вздохнул и покачал головой.
– Интриги, интриги… Талантливым русским людям все завидуют на гнилом Западе. Всегда буржуи обходили меня с этой премией, – Карпов состроил мужественное лицо и убежденно произнес: – Но я, дорогие мои, еще подышу на «Оскара». – И Владимир Рудольфович очень талантливо изобразил, как дышит на невидимую статуэтку, а затем полирует ее рукавом замшевого пиджака. – А у вас, девушка, внешность очень кинематографическая.
– Вы так думаете? – оживилась Ася.
– А вот горящий крест еще отлично смотрится. Великолепная находка, – вставил Мандрыкин, который из-за своей сексуальной ориентации считал себя продвинутым в вопросах искусства.
– Хорош символ. Просто гениальный, – не удержался и вновь похвалил сам себя Карпов. – В сценарии этого не было. Сам придумал, приснилось мне ночью. А до этого целую неделю в депрессии ходил – понимал, что финальной точки нет в сцене. И вот ночью сатори на меня снизошло.
– Что-что? – не понял Пефтиев.
– Сатори, – повторил Карпов. – Ну, это у японцев