– Никогда! – страстно заверила ее мать.
– Он может Саньку подослать, с него станется. Алику ты не скажешь, а внуку скажешь. А он тут же отцу передаст. Поверь, так будет лучше, – в десятый раз повторила Катя. – Я буду вам звонить каждый день. У меня все будет хорошо. Расплачусь с долгами раз и навсегда…
– Почему ты не хочешь взять денег у нас с отцом? Мы оба работаем и пенсионные не трогаем.
– Мама, я уже давным-давно должна была бы вам с папой помогать, а не с вас тянуть. Да, и не вздумай давать деньги Алику, если попросит. Он попросит обязательно, это к бабке не ходи.
– Сроду я ему денег не давала и теперь не дам. А вот тебе надо бы… обжиться на новом месте.
– Не надо, мама. Алик опять наделал долгов, мне придется платить. Но это в последний раз. И поэтому никто не должен знать, где я.
– Ну вот что я отцу скажу? – спросила мать. – Да он меня прибьет!
– Мам, ну что ты такое говоришь? Папа тебя в жизни пальцем не тронул.
– Ну хоть сядь поешь!
– Да не надо. Неудобно, меня Этери ждет.
– Ничего, подождет.
Пришлось сесть. Кусок не лез в горло, но Катя заставила себя проглотить домашнюю котлету.
– Все, я побежала.
– Денег возьми. Без денег не пущу, – решительно заявила мать.
– Ладно, – сдалась Катя. – И ту картину я тоже заберу.
Была у Кати одна заветная картина, которую она не решалась хранить дома.
– На, забирай. Так и стоит нераспакованная.
– Мне надо бежать, – заторопилась Катя. – Скоро Санька домой вернется. Я ему записку оставила, он может отцу позвонить, Алик тогда непременно сюда нагрянет. Первым долгом.
– Ничего, отец его с лестницы спустит.
– Мне главное, чтобы он меня здесь не застал.
Катя расцеловала мать, взяла предложенные деньги, неловко подхватила под мышку крупногабаритную картину и ушла.
Она успела разминуться с Аликом, который действительно нагрянул, устроил скандал и действительно был спущен с лестницы. Катя узнала об этом на следующее утро. А пока Этери отвезла ее на Арбат, где они наняли каких-то симпатичных забулдыг, и те «за долю малую» перетаскали вещи в квартиру над галереей.
Катя осмотрелась. Квартирка маленькая, но чистая и симпатичная. Две комнаты и кухонька. Для Кати, привыкшей спать на кухне, вообще хоромы. Ей не понравились побеленные по евростандарту стены и безликая мебель из «Икеа», но она прикинула, что, если расставить книги, повесить занавески вместо казенных жалюзи, застелить стол скатертью, сшить на мягкую мебель чехлы, все можно устроить очень даже неплохо. А главное, она будет здесь одна.
Много лет Катя прожила в кошмаре раздвоенности, хорошо знакомом женщинам. Ей не хотелось видеть мужа, и все же по вечерам она подсознательно ждала его возвращения, замирала, прислушиваясь, не остановится ли лифт на их этаже, не повернется