А мы воевали…
Мне довелось участвовать в боях под Сталинградом, в Курской битве, в битве за Днепр, освобождать Украину, Литву, Польшу и Восточную Пруссию. Сначала я был командиром тяжелого танка КВ-1С, затем командовал взводом и батареей самоходных артиллерийских установок СУ-122, их сменили самоходки СУ-85, и закончил я войну командиром роты танков Т-34-85.
А начиналось все так.
Выпускной вечер в нашей Истобенской средней школе Оричевского района Кировской области проходил в канун войны – 21 июня 1941 года. Хотя ходили упорные слухи, что вот-вот начнется война, но об этом как-то не думалось, взволнованные окончанием школы, расставанием с друзьями, веселые, жизнерадостные, беззаботные, мы до утра танцевали, гуляли по высокому берегу Вятки. Не хотелось расходиться, все ощущали, что момент этот уже никогда не повторится. А в полдень яркого воскресного дня 22 июня мы узнали, что началась война.
Уже на следующий день в девять часов утра все ребята нашего класса осаждали двери райвоенкомата. Группа из тридцати выпускников Истобенской и Оричевской средних школ получила направление в Челябинское танковое училище. Ехали счастливые и гордые, с песнями, ведь все мы – без исключения! – были уверены, что Красная Армия всех сильней и наши границы на замке, воевать будем только на чужой территории! То есть думали так, как много лет учили нас партия и правительство. Можно ли было даже предположить, что в это время на нашу западную границу уже обрушилась армада из 170 отборных дивизий, четырех танковых групп и четырех воздушных флотов, что они уже движутся по нашей земле, нанося сокрушительные удары по войскам Красной Армии, которым, как оказалось, было запрещено даже принимать боеготовность номер один.
В Челябинское танковое училище мы прибыли в середине июля сорок первого года. Курсантский состав оказался очень разнородным и по образованию, и по возрасту. Более половины нашего курса составляли люди с высшим образованием: инженеры, преподаватели, директора школ, артисты, агрономы, а также сержанты, уже участвовавшие в боях, и курсанты второго курса Казанского танкотехнического училища.
Распорядок дня был очень напряженный. Трехлетняя программа обучения была сжата до одного года, так как Кировский завод в Челябинске начал серийный выпуск тяжелых танков КВ-1С, а танкистов, которые могли бы на них воевать, не хватало. Изучали боевую технику, вооружение, средства связи, топографию, тактику, правила стрельбы и многое другое. Мы, вчерашние школьники, и курсанты с высшим образованием учились на равных, так что на учениях и занятиях приходилось изо всех сил состязаться с остальными сокурсниками. Мы брали упорством и цепкой молодой памятью. Но и те, и другие занимались, что называется, в поте лица.
Военное время сказывалось во всем. Кормили нас очень скромно. Вроде хороший паек был по тому времени, и норма нам выдавалась, но мы ведь еще росли и нам не хватало, мы все время добавки просили.
Форма курсанта была простая. Тогда погоны еще не ввели, на воротниках гимнастерок у нас были петлицы продолговатые из черного сукна и маленькие металлические эмблемы танков. На ногах – ботинки с обмотками. Вот команда: «Подъем!» За три минуты тебе нужно одеться, намотать обмотки и встать в строй. А нары в казарме двухъярусные, а еще темно, а обмотки, каждая два метра длиной – и должен успеть!
Физически нас хорошо закаляли. В ту зиму морозы стояли до сорока – сорока пяти градусов, а мы в нательном белье на зарядку бежали – и не болели!
Среди преподавателей были фронтовики, но они мало что рассказывали, а подходить специально с этим вопросом, расспрашивать мы стеснялись. Думаю, они не рассказывали потому, что нельзя было рассказывать. Скажи не то слово – контрразведчики тут сразу.
Вначале командиром взвода был лейтенант Максимов Иван Гурьевич, командиром роты – Горшков, лейтенант тоже. Командир батальона – Бойко. Толковый был мужик, молодец, требовательный. Присказка у него была, когда видел, что устали мы или приуныли: «Ест солдат солому, а хвост трубой!»
Зато не облегчал нашу жизнь ротный старшина Толкачев. Это был очень несправедливый, грубый, непорядочный человек. Маленький, ниже среднего роста, конопатый, а злые глаза, казалось, прожигали ненавистью. Грубость его граничила с издевательством. Такие, прикрываясь воинской дисциплиной, не знают удержу в глумлении над подчиненными, но, чуть что, празднуют труса. Что и доказал Толкачев, не явившись на выпускной вечер: видимо, опасался, что бывшие курсанты его изобьют, а назавтра уедут на фронт, и тогда ищи-свищи виноватого. Может, так и случилось бы, но в тот вечер Бог миловал нас от встречи с этой отвратительной особью рода человеческого. Удивительно, но этот никчемный тип молниеносно рос в званиях: в 1946-м я оказался в Челябинске и, естественно, зашел в училище, где встретил этого вояку уже майором.
Изучали мы КВ – тяжелый танк, тогда уже вышел КВ-1С. Но параллельно касались «тридцатьчетверки». Лазили и в трофейные