Я опять завопила, и что-то больно дернуло меня за плечо. По носу шаркнули ветки, и больно ударил борт лодки. Я успела инстинктивно повернуть голову – и увидела Бада.
Он стоял надо мной, держа за вывернутую руку, и морда у него была злющая.
– Ты чего?!
Он не мог мне ответить: обе его руки были заняты.
Самое время сказать, что мы все можем общаться только жестами. Ну, кроме учителей: Лена с Лысым болтают – не заткнешь, а мы можем только орать. Мы прекрасно слышим и понимаем – кто по-русски, кто по-французски, кто оба языка, – а вот говорить не можем. Лена говорит, что у нас какая-то особенная форма нёба, которая не позволяет нам быть как все. Она специально собирала нас таких в одну школу, чтобы мы не чувствовали себя одинокими. Она же и учила нас языку жестов, чтобы мы общались между собой и могли ответить учителям. Еще мы немного знаем морзянку. Но так, на уровне «Дурак! – Сам дурак».
Бад держал меня двумя руками. Он не мог ответить. Он поднял меня на ноги и только тогда отпустил.
– Домой! – У него всегда был скудный словарный запас. Но сейчас-то, но здесь-то он же должен понимать…
– Бад, Лысый погиб. Петровна злая. Надо отсюда бежать, а не домой, Бад!
Бад покачал головой и подтолкнул меня в сторону дома. Еще он тупой. Но не настолько же!
– Бад, Петровна убивает…
– Меня точно убьет, если я тебя не приведу.
– Я серьезно!
– Думаешь, я шутки шучу? Вы все достали! То один убежит, то другая! Петровна задолбалась за вами бегать!
В принципе, он вел себя как обычно. Просто еще кое-чего не понял…
– Бади, она убила Лысого. И тебя убьет.
– …если не приведу тебя. – Он шагнул ко мне, но я рванула в лес с такой скоростью, какой не ожидала от своей больной ноги. Бад оглушительно топал за спиной: догонит! Он сильный, я хромаю, он догонит. Я завопила от ужаса и опять клюнула носом землю.
Не помню, что я тогда пыталась ему сказать. Больше орала от ужаса, что сейчас опять окажусь в том доме, но одна рука у меня была свободна, и я еще пыталась объяснить Баду, что нас ждет в доме. Он не хотел слушать: а верил или нет, не знаю. Не знаю, что на него нашло. Не думала, что он настолько урод. Не хотела так думать. И орала. Орала, что не хочу, чтобы мне оторвали голову.
Бад открыл дверь моей головой, добавив унизительного пинка. Эта сидела на диване как ни в чем не бывало и бинтовала себе руку с помощью Руди. Этот неумеха наложил килограмм ваты и пытался как-то замотать все бинтами. Петровна, у которой была только одна рабочая рука, кое-как удерживала лубок, который, казалось, вот-вот обвалится. У меня внутри все сжалось от этой простой будничной картины. Если не знать, кто ранил ее в руку и где он теперь…
Петровна и Руди обернулись на нас. На лице Руди мелькнул короткий испуг, а Петровна сохраняла свое неживое выражение лица:
– Молодец, Бро. Ты сделал, что я просила?
Бад кивнул, потом помотал головой,