– В два приду за тобой. Тебе стоит до того времени переодеться.
Будильник на кухонном столе вызванивает девять утра. Доктор Ласкер торопится, час поздний. Множество дел, как всегда, не дают ему покоя. Через заднюю дверь он выходит во двор, там стоит Эльза у окна подвала и стирает белье. Она напевает колыбельную песенку «Птичка в гнезде», и голос ее дрожит, словно он покачивает ребенка в своих объятиях. Но никогда не было у нее ребенка и никогда не будет.
Сегодня чудесный летний день, но переулок темен. Пыль поглощает солнечные лучи. Лишь иногда высвечивается окно, на которое наткнулся луч в своем мимолетном движении. На скамейке же – солнце в полном разгаре. Пришла очередь уличных подростков. Веселье, возня и смех. Отто сидит и, как обычно, читает им мораль:
– Босячки, выучите песню. Надо вас научить хотя бы одной. Ну-ка:
Господин Цергибель, похваляясь фраком,
Пляшет в туфлях, покрытых лаком.
Подростки орут разными голосами. Проносятся автомобили. Позванивают трамваи. Пыль поднимается до небес, но кто на это обращает внимание – скамья шумит и голосит:
Господин Цергибель, похваляясь фраком,
Пляшет в туфлях, покрытых лаком.
На какие шиши?
Да, на наши гроши!
И Отто дирижирует шумной капеллой с явной гордостью.
Глава вторая
Дом этот, как полагает Саул, заколдованный дворец, которым повелевают черти и привидения. Стоит дом в глубине погруженной в дрему площади. В самом ее центре, можно сказать, пуповине ее, – небольшое озеро между плакучими ивами, концы ветвей которых погружены в воду. Это аристократический квартал. Раньше здесь жизнь била ключом, но кайзер приказал долго жить, и пожухло величие аристократов. Молодежь покинула, упорхнув из квартала, и остались лишь старики. На окна особняков опустились жалюзи, словно веки, прикрывшие глаза. Вьющиеся растения и клумбы стали дичать. И подобна теперь площадь спящей королевской дочке, которая ожидает поцелуя, чтобы восстать из сна.
Дом этот подобен всем остальным на площади. Но он более старинный, серый, словно порос сединой. Он покрыт дикими вьющимися растениями и прячется в тени шеренги каштанов, чьи листья широки. Окна же дома распахнуты, и оттуда льется музыка радио и граммофона, слышны песня и смех. На черном заборе адрес большими буквами: А.Леви.
– О, доктор Ласкер! – встречает его Фрида на пороге – какая радость, что вы приехали! Настоящая радость! Ужас, что творится в этом доме. Уважаемый хозяин уехал в отпуск, и, так как нет кота, мыши обнаглели. Ставят весь дом кверху дном, с ног на голову. Нет стула, стоящего на месте, нет картины, висящей там, где ей полагается. Этот мальчик ваш родственник? Видно, воспитанный, порядочный. Ой, наши детки. Детки ли они вообще? Дом ли это? Матери здесь не хватает. Я стараюсь делать, что могу. Читаю им мораль с утра до вечера. А они – за свое! Иоанна, говорю, Иоанна, почему ты сбрасываешь юбку вниз? Воспитанная девочка снимает ее через голову.