В кабинете, кроме секретаря парткома Сазонова, находился еще один человек. Романцев с первого взгляда определил, что это птица высокого полета. У незнакомца была респектабельная внешность и спортивная фигура. Дорогой темно-серый костюм, черные лакированные туфли, белоснежная рубашка, загорелое волевое лицо без единой морщины, и только коротко стриженные седые волосы выдавали его настоящий возраст – лет пятьдесят или около того. От него исходил слабый аромат французского одеколона и хорошего дорогого табака. В обстановке какого-нибудь первоклассного отеля на побережье Флориды или французской Ривьеры он выглядел бы вполне естественно, но в кабинете парткома МГУ, да еще на фоне смахивающего на пыльный мешок Сазонова, казался пришельцем из иных миров.
Незнакомец лишь мельком, без видимого интереса, взглянул на вошедшего и нехотя указал на один из стульев за длинным, покрытым зеленым сукном столом:
– Присаживайтесь, Романцев.
Сам он подошел к окну и принялся рассматривать окружающий ландшафт.
В кабинете повисло неловкое молчание, и Романцев почувствовал, как внутри у него нарастает глухое раздражение. Наконец он не выдержал и взорвался:
– Какого черта… Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?
Он вопросительно посмотрел на секретаря парткома, но тот лишь неопределенно пожал плечами и отвел глаза в сторону. Романцев попытался встать, но почувствовал на своем плече тяжелую руку.
– Сидите, сидите…
Незнакомец обошел длинный стол и уселся напротив Алексея. Одного короткого взгляда холодных голубых глаз оказалось достаточно, чтобы Романцев почувствовал себя не в своей тарелке. Ему еще никогда не приходилось сталкиваться с подобным человеком, не доводилось видеть такие глаза – холодные как лед, всепроникающие и безжалостные. Он понял, что разговор с «весьма ответственным товарищем» окажется не таким уж простым, как он себе представлял.
– Карпинский Игорь Юрьевич. Я работаю в Комитете госбезопасности.
Романцев почувствовал, как его бросило в жар. Рука инстинктивно потянулась ослабить узел галстука, но он быстро пришел в себя и с вызовом посмотрел на незнакомца.
– Да, я работаю в КГБ, – повторил Карпинский, от которого не скрылось минутное замешательство собеседника. В его голосе не было угрозы, скорее скука, словно он заранее знал, что предстоящий разговор окажется пустым.
– Я вас напугал, Алексей Иннокентьевич?
– Да нет, ничего, – криво улыбнулся Романцев. – Но меня несколько удивляет интерес КГБ к моей скромной персоне.
– В некотором роде вы действительно представляете для нас интерес, – подтвердил Карпинский. – Но это не совсем то, о чем вы сейчас думаете.
– О,