Толпы безработных, голодных ветеранов войны наводнили улицы Берлина, ожесточившись оттого, что кайзер не смог выполнить обещание создать «страну, достойную героев». Иногда случались столкновения с демонстрациями коммунистов, которые провозглашали утопию, которую они называли большевизмом. Вдоль тротуаров выстраивались очереди попрошаек за продовольствием, среди которых нередко можно было встретить обычных людей, обезумевших от горя и голода.
Не далее как месяц назад в трамвае напротив Марты сидела женщина, которая вслух пересчитывала свои растопыренные пальцы: eins, zwei, drei, vier, fünf и снова один, два, три, четыре, пять. Когда остальные пассажиры начали улыбаться, смущенные ее эксцентричным поведением, мужчина, сидевший рядом с ней, сказал: «Не смейтесь над моей сестрой, дамы и господа! Я везу ее в психиатрическую лечебницу. Она лишилась рассудка, потому что потеряла пятерых сыновей, все они погибли в боях».
Временами Марте казалось, что она и сама тоже сходит с ума. Она сильно оголодала с тех пор, как британцы решили выиграть войну с помощью своей «голодной блокады». Даже мирный договор ничего не изменил. Фермеры продолжали придерживать еду, и только богатые могли позволить себе платить грабительские цены, которые бесконечно росли, по мере того как немецкая марка все больше обесценивалась, постепенно становясь бесполезной. Как ни любила она свое Отечество, в настоящий момент жить здесь было невозможно. Она пыталась заглянуть в будущее, но видела лишь унылую безнадежность. Частный женский колледж, где она работала по совместительству учительницей французского языка, закрыли во время войны и больше уже никогда не открывали. Изучение языка противника едва ли стояло в списке приоритетов и вряд ли появится в этом списке в обозримом будущем.
Отто – это все, что у нее осталось в этом мире, не считая нескольких двоюродных братьев, разбросанных по всей стране, с которыми она никогда не была близка. Ее родители давно умерли, а родной брат уехал с женой в Америку еще в 1910-м. Он преуспел там, работая в инженерной фирме в Чикаго, и уговаривал ее с Карлом переехать к ним. «Мы приедем позже, – обещали они с мужем, – после того как мальчики окончат школу и колледж».
Потом, когда объявили войну, переписка оборвалась. Марту глубоко огорчало, что страна, принявшая ее брата, выступила против ее Родины, и именно мощь и богатство Америки принесли Германии ужасное поражение. С момента объявления перемирия она не получила ответа ни на одно свое письмо. Но она продолжала жадно ждать новостей от брата, хотела удостовериться, что у него все хорошо.
Только забота о благополучии Отто заставляла ее каждый день вставать с постели. Сын придавал смысл ее жизни. Несмотря на страх, их будущая поездка во Фландрию стала ее основной целью. Небольшого наследства, доставшегося ей от