В конце концов, они помирились, но Таня не стала больше смотреть – она была оскорблена до глубины души. Она бы простила ему картину семейной идиллии, но эта… Особенно её поразили ноги соперницы: широкие, короткопалые ступни с невероятно толстыми пятками, с грязными подошвами, с шишками около больших пальцев; на одной ноге татуировка в виде затейливого узора – от лодыжки до колена.
Таня, содрогнувшись, усилием воли отогнала от себя неприятные воспоминания, достала из кармашка дорожной сумки томик Пушкина и погрузилась в чтение.
Ноги совсем затекли. Таня попыталась их вытянуть, но это оказалось невозможным. Настроение быстро портилось, ведь ехать предстояло ещё часа полтора. К тому же рядом примостился какой-то тип, от которого несло пивом… Она и так, и этак старалась отвернуть своё лицо, но запах доставал со всех сторон. И отодвинуться было невозможно на узеньком сиденье, она готова была заплакать. Ну почему ей так не везёт? Острая жалость к себе заполнила сердце. Ей всегда и во всем не везёт: в очередь хоть не становись – любая очередь кончается перед ней. Вот и с билетом – нет, чтобы на другое место взять, терпи теперь этого алкаша. Пьяных она не переносила, может быть, поэтому и была такой разборчивой в потенциальных женихах. Если замечала, что парень, который ей приглянулся, слегка навеселе, она тотчас же теряла к нему интерес. А где же теперь их взять, непьющих-то?
– И что мы читаем? – прервал её мысли хрипловатый голос соседа. Он бесцеремонно отвернул обложку, присвистнул: – Пушкин, Александр, так сказать, Сергеевич! Уважаю!
Таня возмущённо фыркнула: это ещё что такое? Она сердито захлопнула книжечку и отвернулась к окну.
– Люблю грозу в начале мая… – как ни в чём не бывало продолжал сосед.
– А вы уверены, что это Пушкин? – съехидничала Таня и тут же пожалела, что вступила в разговор.
– Нет, совсем не уверен! Если честно, то это я сам как-то на дежурстве сочинил.
– Да что вы говорите! – Таня, не удержавшись, громко расхохоталась. – Так вы по-э-э-э-т?
– Да, я поэт, – важно приосанился сосед. – Меня даже в районной газете напечатали! – Он гордо посматривал на Таню, но она решила больше с ним не разговаривать. Знает она этих поэтов… В литкружке наслушалась, насмотрелась… Напишут две строчки, розы-морозы, кровь-любовь – и готово: поэт! И главный аргумент: соседка похвалила, сестра плакала, мамочка растрогалась, подруги рыдали…
Сосед завозился в кресле, достал из внутреннего кармана пиджака полиэтиленовый пакет с какими-то бумажками.
– Не верите? Вот, смотрите, – он развернул замусоленную вырезку из газеты. – Вот видите, подпись: Данифар Рахас. Это я.
Таня через плечо искоса взглянула на листок. Стихи. Имя автора, фото. Странно, имя какое-то восточное,