Дарок, глядя на пьяного друга, чья кудрявая шевелюра качалась на ветру вместе с плохо державшейся на шее пьяной головой, тихо ухмыльнулся и перевел взгляд на третьего участника их компании. Олав, могучий воин с кустистой бородой, глянул на друга суровым взглядом ледяных серых глаз и снова уставился на дорогу. Если он и не одобрял поведения Брэшена, то ничего не сказал по этому поводу. Этот двухметровый гигант с крупным телосложением и пятернями с две ладони Дарока вообще был на редкость молчаливым. Потому-то Дарок даже фамилии его не знал, не говоря уже о том, кто он и с каких земель родом. В одной из битв он спас Олаву жизнь, тем самым заслужив вечную преданность воина. Когда Дарок предложил и ему присоединиться к ним с Брэшеном, то солдат-исполин ответил лишь утвердительным кивком, так и не спросив ни о чем.
Встречный аромат дымка заставил Дарока растянуть полные губы в довольной улыбке. Кажется, его уже встречают. Видимо, сторожевой на башне заметил приближение троих путников с флагом Маам Кросса и известил об этом хозяев. И те теперь суетятся, подгоняя слуг, готовясь к встрече Дарока и его спутников. Да уж, за время похода он успел позабыть вкус домашней еды. Интересно, что жена брата и его племянник подадут на стол? Может, мясо на углях или похлебку? В животе мужчины заурчало в предвкушении. Давно он не едал славной похлебки.
Но стоило утреннему туману развеяться с первыми лучами солнца, и уже ничто не скрывало от Дарока вид родного дома, сердце мужчины тревожно сжалось. Тот белый дым, что изначально он принял за исходивший от домовых котлов, теперь в свете утренней зари выглядел совсем иначе. Столбовой поток сизого цвета пускали в Маам Кроссе только в определенных случаях, и носил он имя «погребальный».
– Вперед! – скомандовал Дарок, так если бы вел свой отряд в атаку, и пришпорил скакуна.
Олав, который всем своим видом давал понять, что в любой момент готов к бою, устремился следом за вожаком. И даже Брэшен, стряхнув хмельной туман, пустил своего коня галопом вслед за остальными.
Чем ближе они становились к воротам крепости, тем сильнее сжималось сердце Дарока. Нет, только не Нил, молил он про себя. Вопреки голосу разума, твердившему ему, что только в честь похорон вождей кланов или их ближайших родственников в Маам Кроссе пускали такой прощальный дым, он впервые в жизни обращался к Матери Прародительнице, умоляя ее не лишать его последнего кровного родственника. Это потом со стыдливой горечью он будет вспоминать, как упрашивал Орпу, чтобы на месте его племянника оказался кто угодно из Левенвортов или Ротерстоунов, но только не Нил. Ради всех святых, только не Нил! Но каждый шаг его скакуна лишь приближал мужчину к трагедии.
В