А так, как Нерли и Кижи.
***
Любовь- на кисточке души,
На самой дальней, на излёте.
А то, чем на неё грешим-
То не любовь, желанье плоти.
***
Валентина, точно птица,
Вся в кипящей синеве.
Смех весёлый на ресницах,
Как росинки на траве.
Валентина улыбнётся-
Покачнётся целый мир.
Валентина засмеётся-
В тридевятом царстве пир.
Так живу: то грусть, то радость.
То печаль, а то аж две.
Что-то будет мне наградой? —
Мысль мелькает в голове.
И уходит, точно тени.
В жаркий полдень облаков,
И бросает в жуть, в смятенье
Легкий цокот каблучков.
Моря синь в ажурной пене
Вся просвечена лучом.
А о чём стихотворенье?
Да, наверно, ни о чём.
***
Где-то было что-то хорошее-
Да уплыло как в речке вода.
То ли с неба звездою непрошеной
Отразилось в реке как звезда.
То ли снегом залётным и тающим
Чуть коснувшись горячей щеки.
То ли ангелом в небе рыдающим:
«Ну, какие же вы дураки!»
* * *
Колонны дорический ордер,
Разрушенный встарь Парфенон
Горит, как языческий орден,
Всего человечества сон.
Мы жили тогда под эгидой
Хоть гневных, но добрых богов,
Терпели от них мы обиды
Не терпят каких от врагов.
И эти роскошные были
Запомним на все времена,
Ведь горстка аттической пыли
На всю ойкумену одна.
* * *
Кордоны звёзд
в пространство голубое
просыпаны. Аттическая соль
сверкает и согласна на любое
из продолжений, заклиная боль.
Кружатся золотые метеоры
и сеют всюду сполохи огня,
и тучек в небе серебрятся шторы,
и кончена столетняя война.
И розы алой с белой распря тоже
Закончена. Лишь
праздничный салют
румянит небо, делает пригожей.
И боги по заслугам воздают
всем Цезарям и всем Октавианам,
и Клеопатра мучает змею,
чтоб яд добыть, но поздно или рано
всем по заслугам боги воздают.
И ты в толпе царей простой лишь странник,
средь дервишей, пророков —
просто маг,
вего глухонемая обезьяна
с папирусом иль свитками бумаг.
Но медное пространство рассекая
событий гордых огненным мечом,
ты истины простые извлекаешь,
толкая время голубым плечом.
Бокал наполни каплями цикуты,
и вновь его Сократу поднеси.
Кровавя гладь
священной Брахмапутры,
плывут костры в рассветные часы.
Натянут безупречно неба парус,
пленяет глаз тугою синевой.
Не знаем мы:
жить