При большом волнении в проливе, а он был виден из окон нашего дома, не особенно половишь камбалу. Но оставался еще один источник пищи – утки. А правильнее, не утки, а бакланы – более крупные птицы, но это трудная добыча.
При выстреле, баклан мгновенно ныряет, и дробь бьет уже по пустому месту. А ныряет он на минуту или больше, и часто выныривает так далеко от охотника, что остается только рукой махнуть на этого ловкача.
Но есть у баклана одно слабое место – любопытство. Если ему что-либо покажется необычным, то пролетая мимо, он может вернуться и попытаться рассмотреть это что-то. Только на эту сторону его поведения мы и рассчитывали. Баклан бы нас устроил, а хлеб, макароны и картошку мы у соседей уже достали.
Народу, желающего поохотиться, набралось много, но лодка «Прогресс» не резиновая и поэтому выехали только пять человек. Но и этого было с избытком – двигались мы совсем не прогрессивно.
Прямо против станции, в проливе Старка, разгулялась довольно большая волна, но на руле сидел Толя Ф. – человек бывалый, умелый и спокойный. Он вел лодку осторожно, и бортом к волне не ставил. Чтобы бакланы нас не боялись, мы свое ружье им не показывали.
С этим ружьем в ногах сидел я, так как уже завоевал некоторый авторитет по стрельбе. Но бакланы не хотели ни подлетать, ни близко подпускать. И тут, на наше счастье, откуда-то сзади появилась стайка бакланов, но летели они немного стороной. Наш Толя в нужный момент подбросил вверх пустую канистру, и это привлекло внимание птиц.
Бакланы перестроились, и стали к нам приближаться. Мы это «перестроение» видели, но нам приходилось сидеть неподвижно, что мы и делали старательно.
И вот, когда они пролетали уже над нами, я вскочил и немного в угон выстрелил в ближнюю птицу. А баклан как летел, так и полетел дальше. Я уж думал, что промазал – лодка-то на волнах так и плясала, и стрелял я навскидку. Но тут увидел, что одна лапа у баклана висит, значит, все-таки попал.
Сел баклан метрах в шестидесяти, но нырнуть уже не мог. Поэтому мы его убедили сдаться и поехали готовить пищу. Уже так подвело живот, что от предвкушения еды начался рефлекс слюноотделения.
Получилось все, как по науке, – по Станиславскому – мы сыграли безразличие к бакланам, а по Павлову на охоту нас вел пищевой рефлекс – голод. И он требовал удовлетворения потребности. Зря нас, что ли учили?
Дальнейшее приготовление не столь интересно, если не упомянуть о небольшом правиле. Так как баклан – птица рыбоядная, то перед приготовлением с него надо тщательно снять всю шкуру, естественно, с подкожным жиром. Мы это знали, поэтому через полтора-два часа у нас уже был «пир горой».
На следующий день удалось все-таки выбраться на катере во Владивосток. Валентин Михайлович через сутки улетал. Мы очень тепло попрощались, и потом еще несколько лет оставались друзьями.
Первая