Уличные фонари пытались что-то там освещать, но из каждого из них получались только какие-то золотистые шатры с лампами на вершине, Все остальное окружение пропадало в вязкой туманной мгле. Так что первое впечатление от встречи с городом получилось смутным.
Шел конец июня, а это пора самых густых туманов в Приморье. Мы решили, что ночью бессмысленно ехать куда-либо с чемоданами, тем более Институт биологии моря находился где-то у черта на куличках. Поэтому мы договорились с Наташей – милой проводницей из студенческого отряда, чтобы до утра оставить в ее вагоне наши немудреные вещи.
Так что первые шаги по земле Приморья мы сделали налегке. Каждый из нас с некоторым трепетом обдумывал о том, что нам предстоит здесь всерьез и надолго обосноваться. Естественно, нам хотелось бы найти интересную работу, встретить хороших друзей и утвердиться здесь всерьез и надолго.
Поэтому нам хотелось посмотреть на город, как на место воплощения наших планов. Можно сказать – мы пошли в разведку.
Прямо от вокзала улица довольно круто шла в гору, едва различимые в тумане окружающие здания радовали глаз тем, что не испорчены суетливыми современными архитекторами.
Прокатившись по стране, мы заметили, что панорамы многих привокзальных площадей основательно осовременены, по понятиям амбициозных архитекторов, – «а чем мы хуже, вот и у нас есть новые „красивые современные“ здания».
Чуть не в половине городов и городков близ вокзалов, а иногда и сам вокзал представляли собой сооружения «из стекла и бетона», где летом часто душно, а зимой холодно.
Скоро обнаружили, что улица, идущая от вокзала, носит невыразительное и случайное имя какого-то революционного деятеля.
Кстати, не запоминаем мы их имена потому, что все эти дыбенки, войковы, подвойские были, скорее, не революционерами, а лишь исполнителями злой воли революционных вождей.
Потом мы узнали, что прежде улица называлась Морской, что соответствовало и месту расположения – у морского вокзала – и сразу запоминалось.
Преодолев непривычно крутой подъем улицы, мы вышли к Спортивной гавани, но не смогли ее рассмотреть из-за того же тумана. Побродив по набережной, оказались на красивой улице Светланской и довольно скоро обнаружили там управление Научного центра Академии.
Этому обстоятельству мы обрадовались, так как немного побаивались, что новое для города научное подразделение будет находиться где-нибудь в Академгородке на выселках.
Еще долго мы бродили по Владивостоку, восхищаясь его красотами, открывавшимися в рассеивающемся тумане, как вдруг оказалось, что уже около девяти утра.
Вернулись на вокзал, нашли наш вагон и тепло распрощались с Наташей – проводницей. Разузнали дорогу и поехали в наш Институт биологии моря.
Когда мы появились там, то посмотреть на нас сбежался почти весь народ, свободный от работы. Это любопытство, оказывается, имело под собой довольно веское основание по двум причинам.
Во-первых, еще никто из сотрудников не приезжал на работу на поезде из Ленинграда. Обычно, как мы потом узнали, все брали аванс на авиабилеты, а по приезде их сдавали вместе отчетом. По этой причине наша поездка выглядела почти геройским подвигом, но, как часто бывает, довольно бессмысленным.
На самом деле, обострение приступа героизма объяснялось просто – после подачи диссертаций для защиты в Ученый совет Физиологического института, мы довольно заметно вымотались. Поэтому поездка по железной дороге, скорее, стала желанным отдыхом, чем тягостным сидением у вагонного окна.
Во-вторых, наш приезд выглядел не менее экзотически, так как походил на явку с повинной. Почти половина сотрудников – выпускников вузов и окончивших аспирантуру, как и мы, устраивались на работу в Институт биологии моря. Однако, многие из них продолжали работать по своей теме исследования на прежнем месте, находясь за тысячи километров от Тихого океана. Через год-другой такой дистанционно работающий сотрудник либо прибывал в институт, либо под благовидным предлогом увольнялся.
Для института такие сотрудники оказывались полезны только тем, что все их публикации за период работы вдалеке включались в годовые отчеты. Надо признать, что некоторые из них не спешили, подолгу занимаясь своими делами и своей темой в Москве или Ленинграде, а две-три научные работы в год устраивали всех.
Мы почти сразу познакомились с директором института А.В.Жирмунским – многословным и обаятельным. Он казался даже многообещающим, но в последствие мы поняли, что эти многие обещания, скорее, мечтания вслух, чем реальные замыслы и планы.
Помимо этих качеств, Жирмунский имел удивительную память, как кратковременную, так и долговременную. В этих замечательных свойствах директора мы убедились уже на ближайшем совещании.
Его сообщение оказалось довольно продолжительным, витиеватым со многими отступлениями от темы и с пространными