Таймер. Федор Михайлович Шилов

брат годом позже сгорел в кособокой хибаре на пару с дружком. О брате я даже не горевала. Он никогда не был добр по отношению ко мне. Из всех животных в детстве у меня были только плюшевые комочки, собранные с вербы. Я укладывала их в коробок, просила взрослых следить, чтобы его не захлопывали до конца и мои «зайчики» не задохнулись. Брат смеялся, а однажды взял и на глазах у меня изрезал ножом всех моих зверюшек, приговаривая: «Дура, даже крови нет, они не живые». Но для меня они были настоящими! Мне до сих пор иногда снятся кошмары. Ещё спустя годы я узнала, что этаж не всегда исчезал, а дверь не открывалась только потому, что Лёша подпирал её снаружи клинышком. Мне, маленькой девочке, было не под силу ни перебороть плёвую, казалось бы, преграду, ни додуматься, что братец способен на такую подлость…

      «А мне, взрослому парню, стоило бы!» – подумал я и подскочил.

      – Ну конечно! – теперь я маячил по комнате, загораживая своим отражением в аквариуме Верино: отражаться вместе нам определённо не судьба.

      – Вот почему вид в глазок был разным! Вот почему мобильная связь не всегда наглухо исчезала! Вот почему именно в Мишкиной квартире мы столько раз улетали! Вот почему у Женьки в тетради не все даты! «Здесь стало дороговато» – теперь и эта фраза понятна!

      Мишкину квартиру использовали! (Я перестал говорить вслух). Кто-то берёт плату за пребывание в «клубе», вероятно подённую или почасовую, а, чтобы слупить побольше деньжат, периодически имитирует исчезновение этажа.

      – Я сейчас! Погоди, ладно? – я быстро воткнул ноги в кеды, примяв задники и не завязав шнурков. Ничего страшного, всё равно через минуту-другую уже снова сброшу обувь у Мишки в коридоре.

      Глава 16

      Миша открыл, но руки не подал. И в квартиру меня пускать не собирался. Пока он шёл к двери, я изучил дверной косяк. На нём были следы гвоздей: словно кто-то приколачивал доски крест-накрест. В глазок досок не видно, шум в квартире не услышат из-за вечной гульбы, шахматистам плевать, кто там долбит за дверью, Миша тоже тот ещё пофигист. Впрочем, когда надо провернуть дело по-тихому, можно пустить в ход шуруповёрт, а не молоток. О том, что этаж иногда исчезает все в курсе. Чисто сработано.

      – Не приходи сюда больше,– вместо приветствия сказал Миша.

      Я посмотрел на человека, прожившего шесть дней в моей квартире, человека, которого стал уже считать приятелем, человека, который, обнял меня день назад. Это последнее, что я о нём помнил! Что могло произойти?

      Я засмеялся от нелепости ситуации.

      – Наверное, скажешь: «ты сломал мне жизнь» и всё такое, да? Поэтому больше не приходить? – я толкнул Мишку кулаком в плечо, подбивая поржать над шуткой вместе.

      – Да,– сурово подтвердил он,– ты сломал мне жизнь. Ты пустил меня в свою квартиру, в свой мир, а я там чужак. Но это полбеды, хуже всего то, что меня теперь не принимает мой мир и моя квартира. Я не могу спать в шуме после того, как получил кайф от сна в тишине, меня раздражают шлындающие по дому посторонние, потому что мне пришлось по вкусу уединение, я