Из-за Мишиной двери не доносилось ни звука. Я звонил и стучал, как ненормальный, оббивая кулаки о железную створку. Подъезд оглашался гулким уханьем, удары от двери отскакивали и прыгали вниз по ступеням, словно тугие звонкие объёмные баскетбольные мячи. Ещё немного, и все жильцы сбегутся посмотреть на возмутителя спокойствия. А Мишины гости даже ухом не поведут. У них, как обычно, дым коромыслом, веселье полным ходом, а невероятная звукоизоляция и рада стараться – покрывает веселящихся, даёт им простор для небывалых разгулов.
Меня вдруг охватило волнение: что будет, если этаж исчезнет, пока я стою на лестничной площадке? А что, если он уже исчез? В панике я сбежал на два этажа вниз, коснулся ручки двери своей съёмной квартиры, словно участвуя в странной эстафете. Возвращаясь, распахнул окно между этажами. Там, за окном, июнь готовился превратиться в июль – в полночь, буквально через несколько часов, месяцы поменяются местами. Погода намеревалась побаловаться кратковременной моросью и уже собирала единомышленников из числа не самых дружелюбных, но и не абсолютно хмурых туч на сером набухшем небе. Я протянул руку за окно, ощутил ладонью мелкие дождинки – словно праздничной мишурой быстро провели по пальцам – и вдохнул воздух, пахнущий подостывшим солнцем и сгущающейся сыростью, городским смогом и пробивающимися через него ароматами цветов и скошенной травы. Ко всему прочему примешивалась тяжёлая нота запаха от стоявшей между рамами банки. Окурков в ней не было, закуски из моркови, обозначенной на этикетке, впрочем, тоже. Густой налёт пепла обрастил стеклянные стенки изрядно прокуренной меховой шубой. Сами же окурки были натыканы и набросаны рядом. Вероятно, банка ещё недавно была полна до краёв, но тот, кто её опустошил, поленился собрать оставшееся «за бортом». Возможно, я сделал неверные выводы, но не ради них я подошёл к окну. Главное, этаж не унёс меня в неизвестность.
Я закрыл окно и повернулся. Мишкина квартира была всё так же обманчиво тиха. Бывают среди квартир отчаянные болтуньи, которым ни двери, ни стены не помеха. Такие знай выбалтывают чужие секреты всем подряд, но в доме номер 65 по улице Вишнева квартиры умели хранить тайны своих обитателей.
В 93-й квартире поёрзали изнутри ручкой, дверь приоткрылась до узкой щели и снова захлопнулась. Я сверился с часами: четверть девятого. Женькины эксперименты продолжаются. В 95-й Марина, вероятно, греет ужин для Антона, который скоро вернётся с работы. Она расскажет ему о детях (у них наверняка есть с собой в лагере мобильные телефоны или вечером им позволяют звонить из автомата, установленного в вестибюле главного здания), и мать уже в курсе, сколько раз сегодня ребят водили купаться и чем её чадушки питались весь день. Отдельно поведает про соревнования по волейболу, где отличился сын, и про самодеятельную постановку, в которой дочери досталась главная роль.
В 94-й Миша с компанией. Я почти уверен, что он, как всегда, обитает в оазисе тишины, куда прилетают обрывки громких возгласов, словно порывы сухого жаркого ветра с песком или