Силы Софьи таяли на глазах. Можно было еще многое исправить, будь у нее в помощниках настоящий воевода, а у правительницы был лишь Василий Васильевич – второй нумер. Хитрец, дипломат, умница, но никак не воевода.
Была у царевны и другая тайная стратегическая промашка. Гонясь за быстролетным женским счастьем, она разделила сердце между двумя своими ближайшими соратниками: Василием Голицыным и Федором Шакловитым. Князь, прознав о том, что Софья крутила шашни с Шакловитым, пока он добывал воинскую славу, пришел в неописуемое бешенство. Променять его, князя Голицына, на какого-то шелудивого стрелецкого начальничка?!
Больнее ударить по его чести, самолюбию, гордости не смог бы никто. Холод отчуждения пролег между князем и Софьей. А уж говорить о деловых отношениях между Голицыным и начальником Стрелецкого приказу и вовсе не приходилось. И это в то время, когда нужно было особое взаимопонимание между игроками одной команды. Василий Васильевич не мог скрыть злорадства, когда видел неудачи Шакловитого. То же чувствовал и Федор Леонтьевич в отношении Голицына.
Не желая разделять с правительницей груз ответственности, не имея сил перед лицом опасности забыть обиду, часто даже злорадствуя по поводу ее неудач, Василий Васильевич старался лишний раз не попадаться на глаза царевны, медлил, колебался. Раздумывал, как лучше поступить ему самому. Из-за его колебаний и ушел к Петру Гордон, в прошлом верный слуга князю, нанеся тем страшный удар по силам Софьи. Уходили и другие полки, не находя у помощников правительницы согласия и поддержки. Сославшись на незначительный предлог, отправился в монастырь и патриарх.
В нервной женской истерике, не находя иного выходу, Софья сделала отчаянный шаг, о котором потом пожалела – сама поехала договариваться с царицей и Петром. Договариваться, однако, в роли побежденной, весьма трудно, ежели вообще возможно. Правительница возвратилась ни с чем, ее даже не приняли.
Петр даже предлагал арестовать и судить. Но его опрометчивое мнение отвергли, как неприемлемое. Софья все еще была сильна. За ней стояло еще более двух десятков полков. Она могла созвать дворянское ополчение со всей России, на ее стороне было мнение жителей столицы. Ей только нужен был твердый, опытный полководец, а такого в ее распоряжении не было. Ни Василий Голицын, ни Федор Шакловитый для таких дел не годились. Здесь был нужен человек разряда Юрия Долгорукого, отстоявшего трон для Феодора.
В Москве Софья, опомнившись, попыталась свое поражение опять представить, как победу. Умная, твердая все-таки женщина! Она обратилась