Простить нельзя расстаться. Ирина Ваганова

чужой женой Рубинов мог только в бреду. В самом деле, чего он до неё докопался. Родила, и за это спасибо. Дарья вполне справлялась, обожала малютку как собственного, при этом нисколько не претендовала на внимание его папаши, что, несомненно, было достоинством молодой симпатичной работницы. Сам Рубинов использовал любую возможность провести время с Мариком. Тетенькался, пока тот был младенцем, когда чуть подрос, качал на ноге, перекинутой через колено, катал «по горкам и ухабам». Потом игры стали взрослее, интересней обоим: в мяч, в городки, в водное поло.

      – Па! Пойдём футболять! – весело кричал пятилетний парень, встречая выходящего из автомобиля отца.

      – Так не говорят, – смеялся тот, поглядывая на смущённую Дарью, – надо говорить: поиграем в футбол.

      – Это долго! – спорил мальчишка, ему куда удобнее было пользоваться простецкими выражениями из арсенала няни.

      – Маричка, папе надо покушать и отдохнуть, – утягивала подопечного в сторону Дарья, – пойдём, ты будешь пенальти пинать, а я на воротах постою.

      – Иди, – говорил вслед оглядывающемуся ребёнку Анатолий, – через полчасика подтянусь, – и хмыкал, направляясь к крыльцу: – «покушать». Деревня!

      Не во всём влияние названной мамы на Марика было правильным, но, в конце концов, избалованность и речевые огрехи можно со временем исправить, в остальном же Дарья всех устраивала. Например, она тонко чувствовала, когда подпускать ребёнка к отцу, а когда лучше придержать. Вика ревновала мужа к сыну. И если был выбор, с кем провести свободный час, Анатолий предпочитал жену.

      Вернувшись в спальню, он обнаружил опустевшую постель. Бёбу², обычно прячущая двери в душевую и в гардеробную, была сложена и прислонена рядом. Слышался шум воды и голос Вики, напевавшей любимое: «Делай, делай, зря не болтай… Делай-делай-делай любовь»³. Костюм она унесла, а кровать оставалась в том же истерзанном виде: одеяло сползло на пол, демонстрируя скрученную чуть ли ни в жгут простынь и забившиеся в угол подушки – все кроме той, что Вика подминала под себя. Единственным образцом порядка здесь было изголовье мышиного цвета, разделённое ровными строчками на большие квадраты. Анатолий, покривившись, стал собирать постельное бельё. Пахнуло смешанным запахом спермы, пота и сока манго. Прижимая к груди ароматный шелковистый ком, потопал в ванную, располагавшуюся по другую сторону от галереи. Здесь стояли две джакузи, одной из которых так ни разу никто и не воспользовался – супруги предпочитали нежиться вдвоём в одной, той, из которой открывался вид через окно на верхушки яблоневого сада и небо. В третьем углу помещалась сауна, четвёртый занимала стиральная машина. Большая постирочная была в подвале, там хозяйничала Муза, здесь же Вика приводила в порядок те вещички, которые не доверяла домработнице. Анатолий загрузил постельный комплект в машину, бросил в бак капсулу с моющим средством, установил режим на шестьдесят градусов и нажал «пуск». Минуты две сидел на корточках, слушая журчание воды,