Подумав о влияниях, Чандра рассудил, что такова уж его природа – перенимать черты и характер тех, кто его окружает. Так было всегда, сколько он себя помнил. В детстве Чандра пытался подражать своему отцу и братьям – но быстро отвлекался, и сурового аскета или благонамеренного мудреца из него не вышло. Даже божественный свет исходил не из него, а принадлежал Сурья-дэву. Чандра было огорчился, вспомнив, как дэвы говорят «у него нет ничего своего» – ни света, ни славы, ни даже, как выясняется, характера никакого – что он такое есть? Зеркало, пустота? Наверное, Буддх увидел это и отвернулся с отвращением.
Но прийти в совсем уж мрачное расположение духа Чандре помешало одно зрелище на Земле. Чтобы получше разглядеть, что там творится, дэв разогнал облака, и на Землю с интересом посмотрел молодой, растущий месяц. Внизу же расстилалось красивое озеро, заросшее лотосами. Но красивее озера и лотосов была девушка, купавшаяся в этом озере в совершенном одиночестве. Чандра не в первый раз видел эту девушку и, конечно же, обратил внимание на её необыкновенную красоту. Судя по одеждам, девушка была из богатой семьи, но купалась всегда одна и ночью – ни подруг, ни служанок видно с ней не было.
– Ах, месяц! – девушка звонко рассмеялась, увидев яркую изогнутую полоску в небе. – Ты пришёл поиграть со мной?
И она поплескалась ещё в озере, а затем убежала по тропинке в сторону возвышавшегося невдалеке дворца какого-то царя. Чандра последовал бы за нею, так любопытно ему было, что это за девушка, почему ночью, одна? Но путь его лежал дальше. Люди видели изогнутый, как будто бы в улыбке, месяц, и лишь мудрецы могли увидеть управляющего им дэва – невысокого, с длинными светлыми волосами, голубоглазого Чандру.
Следующим делом Чандры было собрать и перегнать на более тучные пастбища небесных коров, так что он достал свою флейту и, наигрывая простые мелодии, погнал коров по пути, который люди назвали Млечным. Так, занимаясь тем и этим, Чандра как-то отвлёкся от мыслей о собственном ничтожестве.
Когда занялась заря, Чандра, обойдя кругом весь небосвод, вернулся домой. Шани, который, к своему удивлению, прекрасно выспался, поглядывал на дэва весело – ну или, во всяком случае, не мрачно. Чандра решил, что это выражение лица Шани будет толковать как весёлое, за неимением лучшего. Самому Чандре сейчас больше всего хотелось бы лечь спать – ночью-то он обычно занимался делами. Но нужно было тащиться в Сурья-локу ради довольно пугающего испытания. Хорошо хоть не битва, подумал Чандра, приводя себя в состояние более-менее бодрое путём поглощения сома-расы. Может, дэв в конце концов не пошел бы никуда, но Шани внезапно ввернул:
– Если не можешь сделать это ради себя или ради мира, сделай это для того, кто тебе дорог, – и внимательно посмотрел на Чандру.
– Иногда даже ты говоришь осмысленные вещи, – фыркнул дэв, пряча за насмешкой осознание. Конечно, у него был тот, ради кого можно было пойти даже на такое испытание. Чандру