– Попробуй.
– История, которую ты просишь рассказать, тесно связана с историей твоей семьи. И перед тем как я решусь рассказать тебе все от начала и до конца, мне нужно знать точно, на чьей ты стороне.
Габриэль издал непонятный звук – что-то между фырканьем и смешком.
– Я сам не знаю, на чьей я стороне, – искренне признался он, а потом, подумав немного, добавил: – Я на стороне себя, на стороне Димы, на стороне Изабелл, если ей будет грозить опасность, на твоей стороне, если ты попросишь меня отплатить за гостеприимство, и плата окажется приемлемой.
Себастьян в раздражении мотнул головой.
– Я имел в виду, собираешься ли ты в ближайшем будущем поднять восстание против Нового Правительства и начать войну, чтобы захватить власть над миром!
– Вот так в лоб? – рассмеялся Габриэль.
– Вот так в лоб.
Их взгляды на мгновение встретились, и Габриэль перестал смеяться. Себастьян был не на шутку взволнован, задавая вопрос, и явно не собирался шутить.
– Сговорились вы что ли?
– Что? – не расслышал Себастьян.
– Что? Ничего, – и де ла Кастри надолго замолчал, раздумывая над ответом.
Врать мужу Изабелл он не собирался, как и не собирался врать самому себе. Последний разговор с Димой, землетрясение, которое случилось по его вине, предчувствия, мучившие его всю дорогу до Петербурга, – все это не могло не разбередить душу Герцога.
– Ты прямо как мой дед, – наконец протянул он с легкой полуулыбкой. – Вы оба ожидаете от меня слишком многого. Может, когда-нибудь ты узнаешь целиком нашу с Димой историю… выживания. И поймешь, что после всего, что нам пришлось пережить, меня не волнуют войны и революции. Я просто хочу жить и наслаждаться жизнью. Хочу, чтобы у Димы все наладилось, наконец. Сейчас помочь ему – моя задача номер один.
На этих словах Габриэль замолчал, прислушиваясь к голосу совести. Кажется, он все-таки приврал немного. Помимо Димы, его крайне интересовала жена человека, сидящего рядом с ним. Де ла Кастри очень хотелось вновь наладить отношения с Иззи. Пусть и дружеские, но…
Когда он прижимал ее к себе пьяную и беспомощную, помогая вылезти из вертолета, он едва сдержался. Какой-то бес словно перекувырнулся у него в животе, сплясал на сердце. Ему захотелось сорвать золотое кольцо с ее безымянного пальца, затолкать его в глотку Себастьяну, размозжить тому голову об растрескавшийся асфальт и посмотреть, как красиво кровь будет растекаться во все стороны.
Габриэль почувствовал, что фамильные перстни завибрировали на руке, и испугался. Нет. Ведь он покончил с этим. Он изменился. Он уже не такой, как прежде. Он никогда больше не станет убивать. Нет.
– Ты доволен моим ответом?
– Что ж, вполне, – кивнул Себастьян. – Хорошо, я расскажу тебе, как все было. Я купил этот дом семнадцать лет назад у Истоминых, и с тех пор мне ни разу не удалось провести в нем свой отпуск. Но где-то за год до встречи с тобой мне пришлось остановиться здесь на какое-то время