Вряд ли этот офицер поверил бы, если бы узнал, что в такое состояние этого солдата привели всего пару часов назад какие-то настои на травах и манипуляции с рукой, виртуозно исполненные стариком-монголом.
***
Олег лежал на койке в палате и, притворяясь спящим, пытался привести мысли в чувство. Последние трое с лишним суток оказались слишком насыщенными, и сейчас надо было всё упорядочить и решить, как действовать дальше. В том, что он, Олег, будет теперь жить по новому, сомнений уже не осталось. Старик Чоно оказал на него прямо таки магическое воздействие и дал надежду и силы для новой жизни.
Сейчас он готовился к даче показаний по своему побегу или как это именовалось официально – по факту самовольного оставления части. Инструктаж старика Чоно первоначально вызвал у Олега полное отторжение, но старый хитрец смог и довольно легко убедить его в обратном. Олег мысленно вернулся к тому разговору…
– Значит, когда ты попадёшь в госпиталь, к тебе рано или поздно придёт офицер-дознаватель, который и будет решать, что с тобой делать. От него зависит многое, как он доложит начальству, так и будет.
– А как я в госпиталь попаду?
– Это мои заботы, здесь даже не переживай.
– Дедушка Чо, а Вы откуда знаете про офицера-дознавателя?
– Ты забываешь, что первым тактическим приёмом цагаан цэрэга является разведка, сбор информации. Воинская часть находится рядом с моим жилищем, значит, я в любом случае буду взаимодействовать с военными, а это в свою очередь предполагает знание всех сторон жизни этих соседей. Не забывай, белый солдат всегда на войне.
– И что этот офицер будет делать?
– Спрашивать тебя будет, вопросы разные каверзные задавать. Его задача отправить тебя под суд, а туда нам нельзя, там прямая дорога в дисбат, сам это должен понимать.
– Это-то я понимаю…
– А значит, ты должен давать такие показания, за которые тебя не смогут осудить.
– Это какие?
– А вот теперь внимательно слушай и запоминай. Скажешь, что тебя отправил за пределы части сержант Козлов… да-да тот самый, что гонял тебя по молодости и приложил руку к твоему нынешнему положению в роте. Сам же про него рассказывал.
– Но это же неправда, это же оговор, да я никогда не пойду на это. Да меня за это…
– Что неправда? Что этот Козлов заставлял тебя бегать продавать монголам ворованное по его же прихоти имущество? Что ты, рискуя при этом попасться, действительно мог угодить в дисбат или тюрьму? А всё для чего? Чтобы этот сыч жрал тобой же купленную пайку! А после, с набитым паштетом да джемом желудком, чморил тебя же полуголодного! А потом в умывальнике бил по морде и учил жизни! Это всё неправда?
– Правда…
– Так в чём оговор? Или ты просто боишься за свою шкуру? Не забывай – страх чернит твоё сердце. Ты – цагаан цэрэг, ты – белый солдат, ты – на войне. Хватит отступать, пора в атаку!
– Но это же будет выглядеть как стукачество.
– Стукачество?