– Спасибо, вы очень любезны, – смущенно пробормотал я, сжавшись при мысли, что всякий комплимент является превосходным вступлением к разговору, если речь пойдет о возвращении долга. Коль и она считает, что "Скандал в Богемии" – дело моих рук, то и дальнейший ход размышлений, избегнув существенных расхождений с Холмсом, приведет ее к неизбежному выводу об авторском гонораре. Любопытно, сколько по ее мнению мне отвалили в редакции "Стрэнд мэгаззин"? В любом случае, существенно больше, чем я позаимствовал у нее. Проклятье!
Не замечая моего уныния, миссис Хадсон деловито развивала все то же направление и не спешила переходить к самой неприятной теме:
– Да, доктор. Несомненный успех. Кто бы мог подумать, что за непримечательной наружностью может укрыться такое дарование. Все мои знакомые обсуждают вас, и я с гордостью заявляю, что пригрела под своей крышей настоящего новеллиста. Видели бы вы, как мне завидуют! Неудивительно, что и мистер Холмс впечатлен. Но, согласитесь, это еще не повод так слепо подражать вам во всем, тем более, когда речь идет о внешнем облике.
– Что вы имеете в виду?
– А то! Сегодня он решил выкрасить волосы в цвет как у вас, и это притом, что рыжий ему совсем не идет. Завтра он надумает отрастить такие же усы. Это черт знает что такое, скажу я вам! Фанатизм, одним словом. Да что там, идолопоклонничество, не иначе!
Я понял, что ей неизвестна причина столь радикального решения, и она по-своему мило и трогательно истолковала происходящее. Я грустно улыбнулся. Эх, миссис Хадсон!
– Поверьте, я пытался его отговорить. Может, вы попробуете?
Миссис Хадсон вздохнула и, поджав губы, направилась в гостиную, а оттуда – по лестнице в комнату Холмса. Послышался негромкий, но настойчивый стук. Дверь открылась, и почти тут же до меня донесся изменившийся голос нашей хозяйки.
– Поздно, доктор. Полюбуйтесь сами. Впрочем, если вы слабонервный, то, быть может, лучше и не…
Окончания я уже не слышал. Вообще-то до сегодняшнего дня я был уверен, что с нервами у меня все в порядке. Но после увиденного… Как описать такое? Рыжий-рыжий Шерлок Холмс! Непередаваемо-огненный невозможно-оранжевый, полыхающий так, что мог бы осветить комнату получше керосиновой лампы, а возможно и согреть ее не хуже камина. В конце концов, можно было подобрать более щадящую глаза концентрацию.
– Холмс, вы уверены, что правильно истолковали инструкцию? – воскликнул я срывающимся голосом.
– Неужели это Союз настолько рыжих?!
Мой друг оторвал полный отвращения взгляд от зеркала и повернулся к миссис Хадсон, заставив ее вздрогнуть.
– Скажите, миссис Хадсон, как долго, по-вашему, продержится на мне этот своеобразный цвет?
– Не уверена, что смогу составить конкуренцию вашим познаниям в химии, мистер Холмс…
– Мои