– Любопытно, что же могла видеть ваша соседка.
– У меня в руках ничего не было.
– Бриджес-сан была вашей близкой подругой?
Я медлю с ответом.
– Да.
– Расскажите мне о своей дружбе.
– Нет.
– Лили была вашей лучшей подругой, не так ли?
– Она стала близкой подругой. Мы были знакомы не так уж долго.
– А другие друзья?
– Мои или ее?
– Ваши.
Я не собираюсь говорить ему о Тэйдзи, моем друге превыше всех друзей.
– Нацуко. Она моя коллега. Боб. Он американец. Мы познакомились в приемной стоматолога. Я научила его говорить «тупая ноющая боль» по-японски. Он учитель английского и толком говорить по-японски не умеет. И госпожа Ямамото. Она руководила струнным квартетом, в котором я раньше играла. Еще госпожа Идэ и госпожа Като. Вторая скрипка и альт.
– Лили Бриджес знала этих людей?
– Только Нацуко и Боба. Госпожа Ямамото умерла до приезда Лили в Японию. Она ни разу не встречалась с госпожой Идэ и госпожой Като.
– Зачем Лили Бриджес приехала в Японию? Каково ваше понимание ее намерений?
– Ей нравилась «Хэлло, Китти[2]».
Он уставился на меня с подозрением.
– Я не знаю, зачем она приехала.
Я знаю. Я не собираюсь говорить ему о ее ухажере Энди, как он преследовал ее, подсовывал в ее сумочку жучки и дал бы фору мойщику окон, взбираясь по лестнице к окну спальни, пока Лили переодевала лифчик, словно знал, что она там. Я не скажу ему, что она прибыла в Японию тайком, бросив любимую работу, только бы удрать от дружка. Я не скажу ему, потому что он уже знает. Я уже говорила полиции. Как и Боб.
Он встает и открывает дверь, чтобы впустить второго. Теперь их двое. Я щурюсь, чтобы прочесть кандзи[3] их бейджиков с именами. Пожилого зовут Камеяма (черепашья гора), а новоприбывшего – Огучи (ротик). Огучи молод. У него мягкие безволосые руки и сутулость подростка, выросшего чересчур быстро. Он с тревожным видом садится чуть дальше Камеямы. Камеяма покидает комнату, сказав, что скоро вернется. Огучи теребит брюки на левом колене. Пальцы у него длинные и костлявые, как и нос, который он тянется почесать. Взгляд его мечется по всей камере, но он знает, что я за ним наблюдаю, и на меня смотреть избегает. Хлопком сгоняет с шеи москита. Тот пляшет у него перед глазами, подбираясь все ближе и ближе к лицу. Огучи доблестно пытается его игнорировать, но москит начинает выставлять его дураком. Тогда Огучи хлопает ладонями куда более свирепо, нежели требуется, и небрежно вытирает жижу белым платком. Обращает взор к двери, с упованием дожидаясь прихода Камеямы. Я замечаю, что он чуточку зарделся. По-моему, он на меня запал.
Камеяма очень занят там, куда удалился, и его все нет. Склонив голову, Огучи что-то корябает в блокноте. Мне же остается лишь гадать, что ждет меня в будущем и могу ли я как-то на него повлиять. Я думаю о