– Проваливай, – шепнула я. – Пошел вон. Слышишь? Ты мне здесь не нужен.
Черные усики таракана чуть повернулись в мою сторону. А затем он юркнул прочь и скрылся через невидимую щель в стене.
Прошло какое-то время, прежде чем я поняла, что гардероб неподвижен. Землетрясение окончилось. Воцарилась тихая ночь.
Я заползла обратно в тепло своего футона, но уснуть не могла. Я знала, что нахожусь в квартире не одна. Подтянула подушку под щеку и свернулась калачиком на боку. У меня есть множество уловок, чтобы справляться с проблемами призраков и бессонницы. Одна из них – испытать свой японский. Взяла слово, обозначающее землетрясение – дзисин, – и попыталась подумать о словах с таким же произношением, но на письме отличающихся. Поставив вместе дзи, то есть «сам», и син, то есть «вера», получим «уверенность». Землетрясение, записанное другими иероглифами, может стать часовой стрелкой, магнитной стрелкой или просто кем-то, мной. Тут у меня идеи исчерпались. Должны быть еще какие-нибудь слова, но в голову ничего не приходило. Обычно я способна насчитать семь или восемь слов, прежде чем отключусь, но нынче утром моя игра не заладилась.
Я попытала другую стратегию. Вообразила, что Тэйдзи у меня за спиной, обнимает меня своими хрупкими руками и укачивает, баюкая, как делал в счастливые дни, когда мы спали вместе плотно, как сложенные ложки. Мы оба тогда любили землетрясения, ничуть не меньше, чем грозы и тайфуны. Воспоминания утешили меня, и я задремала на полчаса или около того. А когда снова пробудилась, в комнате было светло. Сложив футон, я пинками загнала его в комод. Схватила пакет вермишели быстрого приготовления на обед и впопыхах выпила чашку чаю. И в семь часов отправилась на работу, чувствуя себя ничуть не более усталой и ничуть не хуже, чем последние пару недель. И думала, что меня ждет обычный день в конторе.
Полиция пришла за мной в полдень. Я за своим столом трудилась над переводом описания новой конструкции велосипедного насоса. Старательно сосредоточившись, я не заметила прибытия посетителей. Работа не так уж и трудна – переводить занудные технические документы, и я прекрасно с ней справляюсь, но это отвлекло мои мысли от недавних катастрофических событий. Я вдруг сообразила, что коллеги прекратили работать и смотрят в сторону двери. Подняла голову. На пороге стояли двое полицейских. Я не удивилась. И наверняка вообще никто не удивился. Мои товарищи по работе переводили взгляды с полицейских на меня и обратно.
Мне вовсе не хотелось подвергаться унижению, оказавшись арестованной посреди офиса, на глазах у безучастных зрителей. Я подскочила со своего места в уповании предвосхитить выпад офицеров полиции.
– Это ко мне, – пробормотала я. – По-моему, они просто хотят задать мне еще какие-то вопросы. Пустяки.
Но не успела я пересечь комнату, как услышала:
– Мисс Флай? Мы забираем вас в отделение полиции для допроса в связи с исчезновением Лили Бриджес. Захватите свою регистрационную карту иностранца.
Встав перед двумя темно-синими мундирами, я попыталась оттеснить их к двери.
– Она у меня в кармане. Я никуда без нее не хожу. Но я уже ответила на уйму вопросов. Даже не представляю, что еще могу вам сказать.
– Открылись новые обстоятельства. Мы бы хотели, чтобы вы прошли с нами к машине.
Я нервничала. В голову мне приходило только одно вскрывшееся обстоятельство, но задать вопрос я не решалась. Неужели они нашли недостающие части тела Лили? К этому времени прилив мог вынести на берег разрозненные фрагменты, а может, их поймали в сети ночные рыбаки. Возможно, полиции удалось сложить ее целиком и провести официальное опознание. Это будет чистой формальностью. Согласно газетам, полиция уже знает, что найдена Лили.
Все в офисе шло совсем не так, как прежде, с того самого утра пару недель назад, когда кто-то принес «Дейли Ёмиури», и газету тихонько передавали от стола к столу, пока она к обеду не добралась до моего. Заголовок гласил: «В Токийском заливе обнаружен женский торс. Предположительно, это пропавшая британская барменша Лили Бриджес».
После этого на меня никто даже не глядел, во всяком случае по-человечески. Не знаю, считали ли меня убийцей или слишком смущались из-за ужасной гибели Лили, чтобы заговаривать со мной. Полицейские вывели меня из здания – будто я сама не знала дорогу – к стоявшей на улице машине. Я не поднимала глаз, хоть и знала, что коллеги следят за мной из окон. Махать на прощание нужды не было. С чего мне было думать, что мы встретимся снова? По одной из них – моей подруге Нацуко – я буду скучать. Она хотела верить в меня, но заголовок был чересчур даже для нее, и она меня покинула.
Я же сама при виде заголовка сочла, что Лили не одобрила бы эту формулировку, пусть и лаконичную. Барменом она