– Я чувствую, что мой малыш скоро родиться…, – Рут всхлипнула, – в последние дни я просыпаюсь от того, что живот становиться твердым, словно камень, и на низ очень давит…. Я молю Господа, чтобы этого не произошло, ведь тогда…
Не договорив, Рут беззвучно зарыдала, сердце несчастной матери разрывалось при мысли о том, что ее ребенка бросят в огонь. Краем уха девушка слышала речи тюремщиков, они говорили, что судья решил не ждать родов, но сама девушка понимала, что это решение судья принимал слишком долго. Ребенок уже готов был увидеть свет, и произойдет это именно в тюрьме.
– Не томи свою душу раньше времени, – успокоила старуха, – я уже просила тюремщиков, чтобы сюда пришел начальник стражи, мне было видение, что только он, и никто другой, может спасти твое дитя!
– Я не уверена в этом…, – Рут покачала головой, – да и зачем ему? Что ему до какой-то еврейки, к тому же ведьмы? Он и его помощник травили меня в лесу, словно дичь, даже моя беременность не стала помехой, когда я пыталась спастись от них на болоте! Со зверем поступают более милосердно, чем тогда со мной! Никогда не забуду того дня…
Старуха в ответ только улыбнулась, и ее беззубый рот стал похож на нитку, а глаза вспыхнули.
– И все же он спасет ребенка, только бы увидеть его, когда малыш появиться на свет…
– Я чувствую, это произойдет со дня на день, и это страшит меня более всего! – Рут снова заплакала, – я не смогу думать о том, что мой малыш сгорит в костре…!
Долли ничего не ответила, тусклые глаза старухи, один из которых был подернут бельмом, отрешенно смотрели в потолок. Она не стала утешать девушку, но ее опытные глаза умудренной жизнью женщины, прекрасно видели, что Рут права – роды уже приближались.
Ближе к вечеру, когда солнце уже перестало дарить свои скудные лучи узникам, Рут, которая весь день металась по подстилке из соломы, и не могла устроиться на ней удобнее, снова ощутила, как низ живота сдавило, словно обручем. Только в этот раз боль была уже намного сильнее, чем раньше, и девушка невольно застонала. Она присела, опершись спиной о лежанку, и с ее губ сорвался горестный стон. Боль разлилась волной, но очень скоро отпустила, и девушка смогла несколько раз глубоко вдохнуть. По ее напряженному, бледному лицу покатились капли пота.
– Снова болит…, – прошептала она, поглаживая живот, – только сильнее, намного сильнее…
Старуха подковыляла к ней, села рядом, и ее ладонь опустилась на живот девушки. Спустя некоторое время Рут снова согнулась, потому что ее скрутил новый приступ. Девушка шумно задышала, ей казалось, что от этого боль становиться меньше, и старуха провела рукой по ее волосам, а потом легонько тронула за плечо.
– Тебе надо лечь, – негромко сказала она, – и дыши как сейчас, когда снова начнутся схватки.
– Схватки? – голос Рут сорвался, а лицо