– Мне осточертел говнозамес, – признался Сергеев.
– Ты о чем? – поинтересовался Белгруевич.
– Мне мерещится, что я сижу в гигантской выгребной яме, куда испражняются, а порою и блюют больные на всю голову начальники с хроническим катаром кишечника.
– Есть правило: зона роста находится за пределами зоны комфорта, – поучал Белгруевич.
– Не замечаю ни роста, ни комфорта, – настаивал Сергеев.
– Существуют всего две беды и третья, имя которой вслух не называют, потому как всем все ясно, – ораторствовал Белгруевич. – Первая беда: американцы исподтишка срут в тапки на международном поле. Вторая беда заключается в…
Опостылевший звон в ушах помешал дослушать Белгруевича. Оставалось только сменить тему.
– Мне кажется, всенародное счастье существовало только в эпоху застоя, при Брежневе, и теперь мы его упустили. Вот если бы создать такую установку, чтобы помолиться – и вернуть прошлое: пломбиры по сорок восемь копеек кушать, лимонную водочку пить, бычки в томате в наборах получать и на работе отбывать беззаботные часы, – сказал Турхельшнауб задумчиво.
– Ну ты загнул, Веня! Бычки в томате! – возмутился Сергеев. – Да в совке всю религию выкосили под корень. Чем бы мы с вами занимались? Никакой Махаяны. С православных церквей купола пушками сшибали.
– Ты не совсем прав, Олежик, – возразил Белгруевич. – Я слышал теорию о том, что научный атеизм был отвлекающим маневром. Иностранцам демонстрировали музей истории религии и атеизма в Казанском соборе в Ленинграде, а сами тайно готовили новую веру, экспериментировали с обрядами: поклонялись Вечному огню и Красному знамени, построили Мавзолей, забальзамировали тело вождя. Зачем? Это же тоже своего рода религия: вождь умер, но он вечно живой и дело его живет. Я где-то читал, что советская идеология черпала смыслы из трех учений: индуизма, зороастризма и каббалы.
– Гриша, ты загибаешь, – отмахнулся Турхельшнауб.
– В крушении СССР виновато тлетворное влияние Запада. По сути, мы проиграли холодную войну в восемьдесят девятом году, когда Горбачев позволил разрушить Берлинскую стену, – вставил свое слово Сергеев. – Помните, еще когда «Скорпионз» приехали петь про ветер перемен?
– Вы мне лучше скажите, кто эти люди в расклешенных пальто, что приходят арестовывать народ?
– О,