– Что-то не верится. Дайте я посмотрю.
– Вы все равно здесь ничего не сможете сделать, – запротестовал Форкосиган, но подчинился короткому осмотру. – Довольны? – саркастически осведомился он, заканчивая одевание.
– Жаль, что ваши микробиологи не смогли составить мазь получше. – Корделия пожала плечами. – Но вы правы. Сейчас ничего сделать нельзя.
Они двинулись дальше. Теперь Корделия пристально наблюдала за ним. Временами барраярец начинал прихрамывать, потом замечал ее взгляд, и его шаг опять становился твердым. Но к вечеру он отбросил притворство и уже откровенно хромал. И все же в этот день он заставил их идти до самого заката, пока не начала сгущаться темнота. К концу перехода покрытая кратерами гора, к которой они направлялись, уже высоко поднималась над горизонтом. Наконец, споткнувшись в темноте, Форкосиган сдался и объявил привал. Корделия обрадовалась: Дюбауэр устал, тяжело опирался на нее и все норовил лечь. Они устроились на ночлег там, где остановились, прямо на красной песчаной земле. Форкосиган вскрыл люминофор и, как обычно, начал первое дежурство, а Корделия лежала в грязи и смотрела, как над головой мерцают далекие звезды.
Форкосиган попросил, чтобы она разбудила его до рассвета, но Корделия дала ему выспаться. Ей не нравился его вид: бледность сменялась багровой краснотой, а дыхание стало частым и неровным.
– Вам не пора принять болеутоляющее? – спросила она, когда он поднялся, с трудом ступая на заметно распухшую ногу.
– Пока нет. Надо поберечь таблетки про запас.
Он срезал себе палку, и путешествие возобновилось.
– Сколько еще осталось? – спросила Корделия.
– Думаю, день-полтора, в зависимости от того, как пойдем. – Он поморщился. – Не тревожьтесь. Нести меня не придется. Я считаюсь одним из самых тренированных людей в экипаже, по крайней мере среди тех, кому за сорок. – И он похромал дальше.
– А много в вашем экипаже сорокалетних?
– Четверо.
Корделия фыркнула.
– И вообще, если потребуется, у меня в аптечке есть стимулятор, который даже труп оживит. Но я его тоже хочу приберечь на момент встречи.
– Каких-то неприятностей ждете?
– Все зависит от того, кто примет мой сигнал. Я знаю, что у Рэднова – это мой политофицер – по крайней мере два агента среди связистов. – Сжав губы, он испытующе поглядел на нее. – Видите ли, я не думаю, что был общий мятеж. Скорее, экспромт. Рэднов и еще несколько человек решили меня прикончить и свалить все на бетанцев. Понадеялись, что смогут спрятать концы. Если я прав, то на корабле все считают меня убитым. Все, кроме одного человека.
– Кого же?
– Хотел бы я знать. Того, кто ударил меня по голове и спрятал в папоротниках, вместо того чтобы перерезать глотку. Похоже, в группе лейтенанта Рэднова есть мой сторонник. И все же – будь этот парень действительно мне верен, ему стоило только слово сказать Готтиану, моему первому помощнику,