– О, это было много лет назад. – «Что-то мы чересчур увлеклись личными проблемами», – подумала Корделия. Но это все же лучше, чем уворачиваться от допроса. Она от всей души надеялась, что ему не придет в голову заговорить о новейших технологиях Колонии Бета или о чем-нибудь подобном. – А как вы? У вас есть семья? – Тут она вдруг сообразила, что это вежливый вариант вопроса «Женаты ли вы?»
– Мой отец жив. Он – граф Форкосиган. А мать умерла. Она была наполовину бетанкой, знаете ли, – нерешительно сообщил он.
Корделия решила, что если по-военному немногословный Форкосиган способен нагонять страх, то он же, пытающийся быть любезным, внушает ужас. Но любопытство победило желание прервать опасный разговор:
– Довольно необычная история. Как это получилось?
– Мой дед с материнской стороны принц Ксав Форбарра – был дипломатом. Он некоторое время служил посланником на Колонии Бета – в молодости, еще до Первой цетагандийской войны. Если не ошибаюсь, моя бабка работала в вашем Министерстве межзвездной торговли.
– Вы ее хорошо знали?
– После того как моя мать… умерла и закончилась гражданская война Ури Форбарры, я иногда проводил школьные каникулы во дворце принца, в столице. Но он не ладил с моим отцом и до войны, и после; они принадлежали к разным политическим движениям. Дед возглавлял партию либералов, а мой отец, конечно, был – и остается – представителем старой военной аристократии.
– Ваша бабушка была счастлива на Барраяре?
Корделия прикинула, что школьные годы Форкосигана кончились лет тридцать тому назад.
– По-моему, она так до конца и не привыкла к нему. И, конечно, война Ури… – Он замолчал, потом заговорил снова: – Иностранцы – в особенности вы, жители Беты, – представляют Барраяр как некий монолит. Не знаю, право, почему. На самом деле наше общество очень неоднородно. Правительству всегда приходилось бороться с центробежными тенденциями.
Потянувшись вперед, Форкосиган подбросил в огонь сухую ветку. Искры взметнулись вверх, словно поток оранжевых звездочек, плывущих домой, в небо. Корделии вдруг мучительно захотелось улететь вместе с ними.
– А к какой партии принадлежите вы? – спросила она, надеясь перевести разговор в менее личное русло. – Вы поддерживаете отца?
– Пока он жив. Мне всегда хотелось быть просто солдатом, а не примыкать к каким-то партиям. У меня отвращение к политике: она погубила мою семью. Но пора кому-то заняться этими проклятыми бюрократами и их прихвостнями. Они воображают себя людьми будущего, а на самом деле это просто дерьмо.
– Если вы столь же откровенно выражаетесь у себя дома, то неудивительно, что вам не удается спрятаться от политики. – И она разворошила палкой огонь, отправив в полет новые звездочки.
Благодаря лекарству Дюбауэр быстро заснул, но Корделия долго лежала без сна, вспоминая их беседу. Ну какое ей в сущности дело, если этот барраярец хочет лезть в петлю? Незачем ей в это встревать. Совершенно незачем… Тут и говорить не о чем… пусть даже