– А-а! – спокойно, даже лениво протянул Басин и спросил, подходя: – Товарищ старший лейтенант, окончили?
– Да… Закруглился, – поднимаясь на ноги, ответил Трынкин.
– Ну, давай ко мне, а я тут команду дам.
Трынкин не спеша пошел к комбатовской землянке, а Басин, насмешливо поглядывая на Жилина, сказал:
– Вот что, Жилин. Как связной ты мне и на Страшном суде не требуешься. Разгильдяй, каких мало. В землянке и то порядка навести не умеешь. – Глядя, как темнеет Костино лицо, Басин усмехался все откровенней. – Так что я тебя от этой важной должности отрешаю. Не достоин. – Он сделал крохотную паузу. – Назначаю командиром снайперского отделения. Разрешаю взять еще пару человек. Помолчи! Два дня на обустройство. Вырыть землянку неподалеку, а то разбалуетесь – это раз. Как сам понимаешь, для этого двух дней много. Главное, вырыть большую землянку для замполита. Два-три топчана. И так, чтобы он мог людей собрать. Заметь – вырыть. А когда саперы освободятся, они остальное доделают. Это – два. Все понятно?!
Конечно, Жилин уловил комбатовское настроение, принял его тон и, благодаря его глазами и улыбкой, все-таки съерничал:
– Расстаетесь, выходит, с замполитом… А я ж надеялся вас вдвоем еще понежить… Обратно же, и водочкой попоить…
– Не болтай, Жилин. Водочки ты и без нас ухватишь. Но, с другой стороны, какой из тебя связной… – Комбат задумался. – Тебе, дураку, учиться нужно. И я тобой займусь. Учти! Я из тебя человека сделаю. Потом весь этот… ну, завод-то ваш…
– «Красный котельщик»?
– Во-во! Весь «Красный котельщик» будет удивляться – из такого разгильдяя, как Жилин, и то человека сделали.
Басин подмигнул, и они разошлись: Басин пошел к себе, а Жилин подался к снайперам, не выдержал и заорал совсем не по-командирски:
– Ну, братва, живем!
Любовь и слава
Глава первая
Командиру отделения снайперов Косте Жилину присвоили звание сержанта и направили на неделю в дивизионный дом отдыха. Он размещался при медсанбате в большой деревне. Бои шли под Сталинградом и на Кавказе, а на Западном фронте, как сообщали сводки Совинформбюро, никаких изменений не происходило. Медсанбат почти пустовал. Немногие раненые лежали в школе, а избы, в которых раньше располагались палаты, отдали отдыхающим красноармейцам и младшим командирам.
Жителей из деревни перевезли в тыл со всеми шмотками и запасами.
Костя пришел в дом отдыха после завтрака: он отстал от ребят полка, потому что проверял, как его подчиненные выдвигались на огневые. Но после регистрации его все равно повели в столовую – огромную брезентовую палатку – и дали кружку чая со сгущенным молоком и несколько галет «Поход».
Костя не пил молока с тех пор, как встали в оборону. Оно показалось ему необыкновенно вкусным, и он подумал: «Жить можно».
Потом его отправили в баню. Эта была не окопная – в землянке, а то и просто за плетнем из елового