А Амтитов зверствовал ещё сильнее. Он придумал начинать свои утренние планёрки теперь в 6—30 утра. До девяти утра он полоскал всем мозги своим ором, давая теперь по двадцать поручений каждому. А вечерняя планёрка начиналась в 18—30 и заканчивалась в половине десятого вечера.
Чтобы успеть на утреннюю планёрку, Арине нужно было встать, как минимум в половине шестого утра, чтобы успеть доехать до работы. Она не видела белого света, день сменялся ночью под непрерывный крик Амтитова. Арина спала максимум по 4—5 часов. Сына она почти не видела. Она уходила на работу – он ещё спал, приходила домой – он уже спал. Миша пошёл в школу. Уроки с ним учила бабушка, готовила кушать бабушка, всё домашнее хозяйство вела её любимая бабушка. Если бы не она, Арина бы давно сдалась и неизвестно, что было бы с нею.
А Иван Павлович совсем распоясался на своих планёрках. Он стал сильно материться и на планёрках, и везде. Он просто стал разговаривать сплошным матом. Оскорбления сыпались на всех, причём слова «проститутка», «дура безмозглая», «придурок конченный» – были самыми порядочными из тех, что он упоминал в своей речи. Некоторые, кто не смог этого стерпеть, а стали ему отвечать на его оскорбления, тут же были уволены.
Увольнения сыпались одно за другим. Амтитов сам неоднократно стал говорить: «Я принимаю на работу по блату, а увольняю по статье, и вы со мной ничего не сделаете».
Увольнения стали настолько частыми, что даже Арина – старожил по их меркам и знавшая всех – теперь не успевала даже запоминать новых работников. Они работали максимум два – шесть месяцев. Одно благо – устроив конвейер увольнений и приемов новых работников, Иван Павлович, видимо, сейчас перестал преследовать уволившихся. Многие, кто уволился от Амтитова, теперь смогли найти работу и даже устроиться на госслужбу в других районах города, правда, только на низших должностях. Путь на верх по карьерной лестнице Амтитов перекрыл всем.
Если Амтитов намечал для себя увольнение конкретного человека, то он начинал его «есть» и съедал профессионально. Он «гнобил» его так, что его «пресс» катился валом без остановки. Такое было ощущение, что он как мясорубка «жрал» человека вместе с костями, перемалывая, пережёвывая, а потом выплёвывая в разные стороны.
Что-то страшное происходило с человеческим сознанием. Многие стали принимать его сторону и утрачивать своё человеческое лицо. Многие сотрудники стали, как