– А почему дороги плохие? – спросил ребёнок.
– А потому что их сделали плохо и не ремонтируют чиновники, – ответила Арина.
Причём она видела, как на их диалог обратили внимание все пассажиры автобуса. И тут Миша так грозно и по-взрослому как спросит:
– А почему их не ремонтируют?! Кто посмел?! – и в его глазах, как будто, аж молнии сверкнули.
Весь автобус сначала зашёлся от смеха, а потом все долго обсуждали, какой интересный ребёнок, такие взрослые вопросы задаёт и так грозно ругается на нерадивых чиновников.
Когда он выходил с мамой или бабушкой гулять на улицу, он всегда вёл себя очень степенно, никогда не бегал, не задирался с другими детьми, а всегда спокойно копался себе в песочнице или очень спокойно ходил по детской площадке возле дома. Соседки по дому и мамы других детей всегда говорили Арине и её бабушке: «Какой спокойный, уравновешенный ребёнок, прямо таки степенный, любо-дорого посмотреть, никогда не кричит, не плачет, даже не бегает, как другие, сломя голову». На что бабушка им отвечала: «Да, когда выходим на улицу – он становится таким спокойным, а дома он может делать, что захочет».
Дома он был совсем другим – и шаловливым, и любознательным. Дома он мог и покричать, и побегать, и подшутить над мамой. Арина вспомнила, как однажды, Миша спокойно так подошёл к Арине, которая сидела на диване, ничего не подозревая, тем не менее, видела по его глазам, как в них, будто искорки пробежали (ведь она давно всё читала по его лицу, хоть он и научился разговаривать), но не ожидала, что он сделает в следующую минуту. А он вдруг вытащил из-за спины руку, в которой был большой засушенный таракан (уж где он его взял такого большого, одному Богу известно!) и как вдруг бросит матери в руки. Арина с визгом подскочила, как ужаленная, а он залился таким звонким смехом, что все родные, смотря на него, тоже стали смеяться аж до слёз. Даже Арина потом, приняв шалость сына, как его детскую непосредственность, залилась смехом и потом понимала, что она никогда так заливисто не смеялась, как в этот момент. Её счастье было в её сыне, и тот период её жизни действительно был невероятно счастливым и беззаботным.
Как-то в этом возрасте Арина с бабушкой и сыном пошли в парк кататься на каруселях. Они взяли в кассе билет на детскую железную дорогу, и уже подходили к аттракциону, как увидели, что смотритель аттракциона закрыл входную калитку, так как хотел уже отправлять поезд с сидящими в нём детьми. Трёхлетний Миша, который на людях всегда спокойно и степенно шёл, увидев это, громко и безапелляционно заявил: «Я иду!», сделав ударение на слове «Я». От его детской непосредственности все ожидающие здесь родители детей рассмеялись, а карусельный смотритель, полусогнувшись, бросился открывать калитку, приговаривая: «Конечно-конечно, пожалуйста-пожалуйста, да как же это я опростоволосился?!». Все потом долго смеялись, и Арина с бабушкой долго вспоминали этот момент Мишиного детства.
Когда