– Присаживайтесь. Не волнуйтесь. Это моя жена и первый помощник. Что у вас?
На стол упадает колье. Под лупой свет бриллиантов становится нестерпимым. Мужчина ослабляет галстук, следит глазами за Ларой, она будто не замечает, прохаживается, листает фолиант. Скерцо достигает наивысшей точки. И вдруг он, отец семейства, мэр или даже министр, выхватывает из рук Кострова колье, припадает на колено, протягивает руки, молит:
– Примите в дар…
Лара удивлённо вскидывает бровь, губы дрожат от беззвучного смеха и она говорит…
– Пап, привет! Ты чего тут застыл? – колье превратилось в снег и разлетелось под затухающие звуки мелодии.
– О, Ромка! Да я просто, задумался, – Костров вновь закурил, возвращаясь к себе прежнему, выпустил дым, рассеивая руины кабинета. – А ты? Гуляешь?
– В кино был.
Они не спеша двинулись к дому.
– Один или невесту нашёл?
– С Настей, – Ромка махнул рукой, – но она мне не нравится, в смысле как девушка.
– Настя, это какая? Пекарева?
– Да, она.
– Я с её отцом играл в футбол, когда мы жили на Пушкарской. А почему не нравится?
– Простая какая-то, неинтересная. Я ей стих прочёл, а она мне говорит: «я стихи не понимаю, лучше спой».
Костров засмеялся, приобнял сына за плечи:
– Ну и ладно, другую найдёшь.
– Да я не ищу, пап. Я вообще хочу в Москву уехать, – и взглянул упрямо.
– И что ты делать там будешь?
– Поступлю в Литературный институт.
– Там чему учат-то?
– Литературе, чему же ещё?
– А если