– Господи, Петруша… Он постоянно ходил за мной и все твердил: боюсь, дядюшка вас увезет. Из-за этого, наверное, он… Боже мой, Серж, мы должны немедленно уехать!
– Но почему же? – огорченно воскликнула княгиня. – Варя, мне и без того тяжело, а тут еще и ты…
Варвара Филипповна бросилась к ней в объятия.
– Пойми, родная моя Леночка, так будет лучше! Только… разреши мне на прощание обнять Петрушу.
В ожидании приезда гувернера Петруша сидел взаперти. К нему заходили лишь родители и горничная, приносившая еду. На строгие укоры отца и ласковые упреки матери он не отвечал, смотрел на них исподлобья чуть прищуренными глазами, и во взгляде его читалась ненависть. Однако при виде Варвары Филипповны лицо мальчика мгновенно оживилось.
– Тетушка!
– Милый мой! – крепко обняв его, она шептала: – Я вижу, что ты и впрямь совсем взрослый. Не отвечай на их вопросы, но больше ничего такого не делай, ты меня понял? Теперь я уеду, но, ежели ты станешь держать себя приветливо и вести себя спокойно, мы с тобой скоро увидимся, понял?
– Возьмите меня с собой, тетушка, я никого не люблю, кроме вас, я их всех ненавижу! – прижавшись к тетке, он шипел ей в самое ухо, и дыхание его шевелило ее волосы.
– Позже, милый, теперь нельзя. Придется потерпеть, ничего не поделаешь. Притворяйся, что ты их любишь, обещай, что больше никогда так поступать не станешь. Мы будем с тобой вместе, если ты сумеешь их всех обмануть. Только тогда. Понял?
Взгляды их встретились, и в хитро сощуренных глазах Петруши мелькнуло понимание.
– Все понял, тетушка, – сказал он.
Глава одиннадцатая
По приезде в Петербург Сергей Николаевич получил из канцелярии Артиллерийского и Инженерного кадетского корпуса письмо с предложением прочесть курс лекций по артиллерийскому делу и отправился на прием к генералу Мелиссино. Петр Иванович встретил его очень любезно.
– Рад видеть вас безмерно, – он крепко пожал гостю руку, – а для студиозов наших ваше возвращение станет огромной радостью.
– К сожалению, ваше высокопревосходительство, состояние здоровья не позволяет мне в этом году начать курс, хотел бы я просить вас об отсрочке.
Мелиссино явно огорчился.
– Крайне неудачно, друг мой, крайне неудачно для всех нас! Тяжела ли ваша болезнь?
– Ужален был ядовитой змеей, ваше высокопревосходительство, – с улыбкой ответил Новосильцев.
– Змеей! – Петр Иванович в недоумении поднял брови. – Неужто сердечного свойства?
– Никак нет, самой настоящей гадюкой. И то, что выжил, можно считать большой моей удачей, хотя я не до конца пока оправился, и печень моя еще пошаливает.
– Экие напасти случаются! – качая головой, вздыхал генерал. – Змеей! Вот она, деревенская