– Ах, тетушка, тетушка! – нежным голосом проворковала впечатлительная Роза и расплакалась, а Петя почувствовал, что сердце его рвется на части.
– Мадемуазель, – сказал он довольно громко, чем вызвал недовольные взгляды сидевших рядом гостей, – не плачьте, лишь прикажите мне отдать свою жизнь за несчастную королеву, и я нынче же отправлюсь в Париж!
Девушка улыбнулась сквозь слезы и протянула ему одну руку, а указательный пальчик другой приложила к своим губам.
– Благодарю вас, месье, – прошептала она, – но тише!
Опера продолжалась, и дамы немного успокоились. Поскольку Юсупов понимал, что слушать соберутся гости, утомленные балом, он вместе с Ипполитом Богдановичем немного сократил знаменитое либретто Мишеля Седэна, сделав представление двухактным вместо трехактного, но, все равно, музыка отзвучала лишь под утро. После этого актеры были приглашены отужинать, а гости начали разъезжаться.
Петя Больский, проводивший мадам Забелину и Розу до самого дома, наблюдателей Шешковского, топтавшихся в тени и уже окоченевших на морозе, не заинтересовал – в те времена проводить дам после бала мог кто угодно. Молодой человек раскланялся и отправился восвояси, а мадам Забелина и Роза были встречены у входа зевавшим лакеем, который передал им записку от Кутлера – Лео извещал сестру и племянницу, что срочные дела потребовали его немедленного отъезда в Вюртемберг, и обещал все объяснить в письме. Обе были ошеломлены – еще накануне никакого разговора об отъезде не было.
– Ах, тетушка, мне кажется, произошло несчастье, – жалобно проговорила Роза.
– Если и так, мы узнаем об этом лишь тогда, когда получим письмо, – с философским спокойствием ответила тетка, – а теперь, дитя мое, пошли спать, мы обе с ног валимся.
В действительности же накануне вечером Кутлер, не дождавшись нарочного из Гатчины, сообразил, что с Сергеем Новосильцевым что-то стряслось, и счел лучшим для себя покинуть Петербург. Он выехал уже спустя час после того, как сестра с племянницей отбыли на бал, и люди Шешковского, прибывшие на место много позже, его отъезда не видели.
В отличие от Лео Кутлера Петя Больский, воротившись домой после бала, отсутствием нарочного вовсе не обеспокоился, поскольку из опыта знал, что посланный курьер мог свернуть с дороги и надолго осесть в кабаке, где подают крепкие напитки. Особенно, если за окном стоит мороз. Поэтому, едва голова его коснулась подушки, он уже спал и видел во сне хорошенькую Розу Кутлер. Она протягивала к нему руки и пела «Je crains de lui parler la nuit» (Я боюсь говорить с ним по ночам) – знаменитую арию Лоретт из «Ричарда Львиное Сердце», которую спустя сто лет будет напевать старая графиня в «Пиковой даме».
Все это время Шешковский работал у себя в кабинете. Около семи к нему привезли певицу, любовницу Новосильцева, но, как оказалось, напрасно –