Мы прошли до поворота, пересекли проезжую часть, завернули в какой-то огороженный бетонным забором довольно-таки грязный, дико заросший кустами и деревьями и оттого унылый и темный парк, и направились по одной из дорожек в сторону видневшихся вдали кирпичных многоэтажек.
– Ты куда-то спешишь? – немного отстав, спросил Тофель.
– Да нет, – обернувшись, ответил я и остановился.
Олег Николаевич подошел ближе, огляделся и плюхнулся на расположенную неподалеку скамейку. Я вздохнул, с тоской посмотрел на часы и сел рядом.
– Люблю позднюю очень, – сказал Тофель. – Голые деревья, туман и холод. Во всем этом есть какой-то жуткий нуар, умиротворение и в то же время предельное откровение. Такое ощущение, что ты уже помер и теперь вроде как со стороны наблюдаешь за тем, что стало после тебя.
Слово «нуар» я слышал впервые и хотел было уже спросить, что оно означает, но не стал этого делать. Вообще был не намерен общаться с пьяным, а желал только одного – побыстрее вернуться обратно.
При этом я заметил, что Олег Николаевич на свежем воздухе немного протрезвел. Во всяком случае, взгляд его перестал быть осоловело мутным и приобрел какое-то похмельно-лирическое выражение.
– Обиделся на меня? – вдруг спросил Тофель.
– О чем это вы? – прикинулся я дурачком, будто не понял вопроса.
Было холодно и на стылом воздухе меня пробил озноб.
– Ладно, забудь обо всем. Жизнь слишком короткая штука, чтобы тратить ее на выяснение отношений. – Олег Николаевич вздохнул и продолжил: – Я, в свою очередь, охотно признаю, что с самого начала относился к тебе несколько предвзято.
Я промолчал, всем своим видом показывая, что все это меня не касается, поскольку слишком хорошо знаю копеечную цену любого похмельного признания. Но в следующее мгновение я начисто лишился речи, так как Тофель взял мою руку, поднес к своим губам и попытался согреть дыханием.
– У тебя пальцы совсем ледяные, – сказал он и при этом так странно посмотрел мне в глаза, что меня сразу же будто огнем обожгло и оглушило громом.
Конечно, во всей этой ситуации в общем-то если разобраться не было ничего криминального, но я все-таки поспешил отдернуть руку, вскочил со скамейки и огляделся по сторонам – не заметил ли кто все это.
Из стылого холода меня бросило в жар, уши мои пылали пунцовым огнем, дыхание сбилось и участилось, мне катастрофически не хватало воздуха.
– Пойдемте. Вас, наверное, дома ждут, – сказал я, и спрятал руки поглубже в карманы.
– Никто меня не ждет, – ответил Тофель и усмехнулся, после чего медленно поднялся и поплелся следом за мной.
На душе у меня было просто на редкость погано.
– Я вот время от времени думаю: зачем я пришел в этот мир? – вроде как разговаривая с самим собой,