И всё же не получалось забыть, всё только становилось хуже. Перед глазами он, Рох. Лориан то пугалась своих мыслей о нём, то тонула, как в вязком киселе, таком сладком, обволакивающем. Тело без конца вспоминало его прикосновения, кожа горела там, где касались его пальцы и губы, что будоражили её. Лориан закусывала губы, пытаясь унять эту дрожь и пожар – засыпала, терзаясь виной. Засыпала больше от усталости – она была ей помощницей.
Но даже во сне он приходил и делал то, что Лориан стыдилась представить. Она просыпалась, ощущая между ног влагу, мышцы напряжены там, желая…
Было страшно, что матушка обо всём узнает, что однажды вечером она придёт и посмотрит на Лориан с укором. Или, что хуже всего, Тине вздумает рассказать обо всём… Это было самое болезненное. Что тогда матушка подумает о своей дочери? Искреннее доверие с её стороны разрушится. Лориан готова была провалиться сквозь землю от одной мысли о том. Да она сгорит от стыда и вины тут же! Это было больно и невыносимо – быть под строгим осуждающим взглядом родной матери и вспоминать, что Лориан испытывала в постели с незнакомым чужеземцем.
Но Тине молчала, и никакие слухи не просочились даже спустя ещё неделю. А Лориан по-прежнему не было покоя. Забыть Роха, обнажённого и огромного, пугающего своей мощью до внутренней дрожи, было невозможно.
– Как у тебя дела в лавке Бруно? – спросила матушка, нарушая вечернюю тишину.
– Всё хорошо, – пробормотала Лориан, вновь склоняясь над полотном.
Послышался шорох, матушка присела рядом.
– Лориан, ты какая-то задумчивая, молчаливая, – матушка внимательно оглядела дочь, заглядывая ей в лицо, – что-то случилось?
Лориан дышать перестала, напряглась, опустила руки с вышивкой, посмотрела на огонь – погода испортилась, и в доме было прохладно, матушка запалила очаг.
– Можешь не отвечать, я знаю, что, – тут же добавила матушка.
Сердце Лориан ухнуло в пропасть. Она резко повернулась к матери, но тут же вязала себя в руки.
– Опять с Тине поссорились? И не говори, что «нет», я же вижу, как вы хмуритесь, когда встречаетесь на кухне.
В свете огня лицо матушки было мягким, взгляд – ласковым. Когда разговор касался отношений Лориан с Тине, матушка заметно смягчалась, её строгость пропадала куда-то. Наверное, ей было тяжело, когда дела касалось не родной дочери. У Тине сложный характер, и к ней трудно найти подход, чтобы держать в строгости, но и одновременно не давить сильно, чтобы сохранить более-менее сносные отношения.
– Да, с Тине поссорились… немного, – не стала скрывать Лориан. – Не принимай близко к сердцу, всё наладиться, так всегда бывало, – попыталась всё же отговориться.
Так, как сейчас, конечно, ещё никогда не было, и Лориан даже не представляла дальнейшие отношения с Тине. Тяжесть вновь легла на грудь. Лориан вздохнула глубоко.
– Отец ещё не вернулся?
Взгляд матери потух, она отстранилась и тоже посмотрела в огонь.
– Вернулся,