Эльвира несколько удивилась такой лояльности ингредиентам, но ничего по этому поводу спрашивать не стала.
– А что же ваша дочь, Валентайн? – прожевав очередной кусок пирога и запив его грушевым вином, спросила Эльвира – Разве она не подойдёт к столу.
Феодор отвёл взгляд и посмотрел куда-то, очевидно в направление, где находилась роскошная дверь в покои его дочери.
– Она не обедает. – ответил Феодор, понимая, что Эльвира не собиралась так просто сдаваться – Она, видите ли, не принимает пищу. У неё, если можно так сказать, свой собственный рацион.
Женщина задумалась, ответ хозяина Замка показался ей странным. Было очевидно, что Феодор не хотел разговаривать на эту тему, и Эльвира попросту не могла пройти мимо этого обстоятельства, однако сейчас было не время.
После ужина, за которым Феодор не проявил особой щедрости на факты о невзгодах, постигших Замок и его обитателей, Эльвира была предоставлена сама себе. Было довольно поздно, и несмотря на сытную трапезу, ей хотелось отдохнуть. Она осталась одна в гостиной, там, где висел уже знакомый ей портрет. На этот раз, имея возможность внимательней рассмотреть изображение, Эльвира попыталась найти подпись кисти мастера, однако или рама заслоняла его, или тот, кто написал портрет – не желал придавать своё имя огласки.
Книги на полках шкафов были старыми, некоторые вполне могли быть расценены как букинистический антиквариат. Эльвира сняла несколько томов, приглянувшихся ей знакомыми именами авторов, и устроилась на одном из диванов. Книги, все до одной, были чистыми, кто-то сметал с них естественную в таких условиях пыль. Те несколько книг, что оказались у Эльвиры в руках, были ей хорошо знакомы, и женщина хотела просто пробежаться по отдельным страницам, следуя читательским взглядом за линиями строк – воскрешая в памяти моменты пережитого. Она открывала книги произвольно, даже не заглядывая в оглавление. Одного-двух взглядов на текст оказывалось достаточно, чтобы женщина понимала, на каком фрагменте она находилась. Ей уже доводилось развлекать себя таким манером, так она делала всякий раз, когда ей довались редкие часы свободного времени при Конвенте. Когда-то у Эльвиры была и другая жизнь, у неё были родители, а у отца была своя собственная библиотека. Часы, проведённые когда-то давно там, за далёкими пределами, послужила ментальным якорем – своего рода порталом в далёкие счастливые годы. Теперь, когда путь назад был заказан, Эльвира могла лишь вспоминать тепло навеки утраченных дней.
Придавшись воспоминаниям,