Потому что экзотический горный пейзаж интересен лишь первые десять минут, а потом ты понимаешь, что красиво разбросанные камни мешают идти, любое неосторожное движение может привести к вывиху или перелому, а величественные скалы закрывают горизонт, и ты представляешь свой путь не дальше чем на пол-лиги. Ах да, еще и с кислородом плохо, но путешественники, к счастью, находились не настолько высоко, чтобы возникли проблемы с дыханием.
Мужчины переносили дорогу стоически, лишь иногда отпускали ругательства, Тыква даже поддерживал Кугу на особо опасных участках. Привереда тоже старалась, но было видно, что ей тяжело.
– Думаю, Грозный хочет прошагать десятку, – продолжил Рыжий. – Он парень крепкий.
– Десять лиг? – простонала Куга.
– Мы прошли, сколько сумели, – решительно сказала Привереда. – Рыжий, догони Грозного и скажи, что пора делать привал.
– Сама беги.
Возможно, Рыжий и был полицейским, но вот воспитанием его занимались спустя рукава.
– Тебе лень?
– Экономлю силы, они еще пригодятся. – Рыжий осклабился и повернулся к Тыкве: – Что скажешь о «браслетах» Грозного, а? У тебя было время подумать.
– А зачем мне думать о его «браслетах»? – поинтересовался спорки, вытирая со лба пот.
– Потому что он может оказаться преступником.
– Любой из нас может оказаться преступником, – хмыкнул Тыква. – Как правильно заметила Привереда, полицейского жетона у тебя нет. И ключа от наручников у тебя нет. И самих наручников никто не видел, так что…
– То есть ты не беспокоишься?
– До тех пор, пока не вспомню, кто я такой, мне вообще на все плевать, – честно ответил Тыква. – Нет смысла дергаться. Я могу оказаться царем спорки, а могу – беглым каторжником. Возможно, эта милая девушка – моя наложница. – Он кивнул на Кугу. – Или жена, или мы вообще незнакомы. Мы сочли Свечку шлюхой, но она больше тянет на девственницу, которую вытряхнуло из одежды. Привереда смахивает на адигену, но манерам легко обучиться, а дурной характер ни о чем не говорит.
– Спасибо, Тыква.
– На здоровье. – Спорки зевнул. – Что же касается тебя, Рыжий, то ты можешь оказаться и полицейским, и преступником, и моим телохранителем. И все – с одинаковой вероятностью.
– Красиво загнул, – признал Рыжий. – Какой вывод?
– Наслаждайся тем, что ничего не помнишь, – пожал плечами спорки. – Мы оказались в удивительной ситуации: нам все безразлично. Не зря ведь говорят, что чистая совесть – это признак плохой памяти, вот и пользуйся. Мы никому ничего не должны, и нам никто ничего не должен. Мы абсолютно свободны.
– Непривычная мысль.
– Значит, Рыжий, ты слишком занятой человек. А ты что скажешь? – Тыква с улыбкой посмотрел на Кугу. – Не припоминаешь среди своих друзей красивого спорки?
– Нет.
– Тем лучше. Мы можем начать все сначала.
– А если между нами ничего не было?
– Мы можем это изменить.
– Он к тебе клеится, – усмехнулась Привереда.
– Я заметила, – не