А вечера и ночи становились всё прохладней, оставлять её на ночлег даже в коробке уже не хотелось, хоть и шарф там лежал шерстяной, уютный. Пусть теперь ночует в бане. Баню топим часто, там тепло, да и под крышей всё-таки надёжной, и даже под замком – уж точно никто не обидит. Единственный минус – запирать её там придётся рановато, сразу после шести вечера, а утром выпускать не раньше семи. Делать нам в огороде вечерами было уже почти нечего, поэтому и домой уходили раньше, чем летом.
А Маруся всё сильнее к нам привыкала и придумывала разные хитрости, чтобы мы оставались с нею подольше. Любила улечься на что-нибудь из нашей одежды, мол, не отдам, а без этого вам не уйти.
Однажды в воскресенье мы целый день занимались разными делами: убирали ботву из теплиц, собирали спелые ягоды черноплодной рябины, подчищали сорняки на пустых уже грядках. Я заплетала в косы высушенный на солнышке лук, а Маруся играла с тесёмками, которые служили мне лентами для завязывания луковых кос. Наигравшись рядом со мной, она убегала к хозяину, он колол дрова для бани. Маруся, словно горная козочка, вспрыгивала на вершину сваленных грудой и ещё не расколотых чурбачков и начинала медленно и легко оттуда спускаться: грациозно переступала лапками с одного полена на другое, спускаясь всё ниже и ниже, а над её спиной серебристо-дымчатым султаном кокетливо покачивался поднятый вертикально хвост, вернее – покачивался лишь самый его чёрненький кончик, как легчайшее мягкое пёрышко на невидимой, но легко себе воображаемой изысканной дамской шляпке.
День стоял жаркий. Маруся постоянно была рядом с нами. Она даже не подремала ни разу за весь день в своей коробке и, конечно, очень устала. Когда я сняла свою кофту и положила на скамейку, Маруська тут же вспрыгнула на неё, улеглась плашмя и, надёжно вцепившись всеми четырьмя лапами в свой трофей, моментально и крепко уснула. Спала она действительно крепко и сладко, уверенная, что никуда я без этой кофты не уйду. Так, на кофте, с уже ослабевшими во сне коготками, лежащей на боку, я и перенесла её на диван.
Её коробка вместе с шарфом переехала в баню. Там её установили недалеко от печки. В прохладные, дождливые дни Маруся любила сидеть и смотреть на горящий в печи огонь, а уж если и я сидела тут же, пошевеливая поленья и горячие угли, для неё не было большего наслаждения, чем растянуться у меня на коленях и моментально уснуть, да так глубоко, что, разнежившись от близкого тепла, задние лапы вытягивались всё дальше и сползали с моих коленей всё ниже, норовя стянуть вниз