– Не волнуйтесь, мистер Зальцман. Пациент понимает, что всё это невозможно, но он не может не чувствовать себя самим собой. Притворяться или обходить тему стороной не нужно. Вот мы и здесь!
Широко улыбаясь, Джереми указал на дверь в комнату отдыха пациентов.
В этом обширном помещении с окнами, выходящими на Ист-Ривер, белым было всё: стены, мебель, освещение. В дальнем конце Зальцман и Мэнли увидели человека, стоящего у окна. Хотя был он одет как пациент, его манера, властная осанка и даже рука, заложенная за борт халата, не оставляли никаких сомнений, что перед ними – Наполеон. Зальцман даже приоткрыл рот, удивлённо подняв брови.
– Вот это образ! – босс кино был всецело заинтригован, поражён.
– Опять снег. Со времён Москвы он не даёт мне покоя, – задумчиво промолвил пациент, глядя в окно.
– Месье Бонапарт! У вас гости! – громко сказал Джереми.
Наполеон быстро обернулся, очевидно, ожидая увидеть кого-то знакомого, но оживление тут же пропало.
– Месье Бонапарт! Это мистер Зальцман и мистер Мэнли.
– Господа, – Наполеон вежливо наклонил голову.
– Мистер Зальцман занимается крупным проектом с вашим участием! – пояснил Джереми.
– Ну-ну. Что ж, бывший император к вашим услугам.
– Здравствуйте, мистер… – Зальцман слегка запнулся, – то есть, месье, э… Наполеон, не так ли?
– Можно «месье Бонапарт», – Наполеон жестом гостеприимного хозяина пригласил посетителей присесть в удобные кожаные кресла.
– Да-да, месье Бонапарт. Я руковожу крупным проектом, новой игрой, в которой вы… то есть исторический Наполеон – главный персонаж.
– Моя жизнь как игра?
– Не совсем так, месье. Наша игра – это что-то вроде реконструкции битвы при Ватерлоо.
– Ватерлоо… Так ваш проект не о моих многочисленных победах, а о самом чёрном периоде моей жизни? – Наполеон усмехнулся. – Моё Ватерлоо уже в прошлом. Извините, не хочу вас ни в чём упрекнуть. Я слышал о «Реванше», как вы эту игру называете, от Джереми. Я совсем из другой эпохи, и этот новый мир для меня весьма странен. И чем могу быть вам полезен?
Наполеон откинулся в кресле. Зальцман, все ещё не чувствуя почвы под ногами, попытался пояснить свой интерес к собеседнику:
– Я – продюсер, месье Бонапарт, и моя задача – обеспечить успех нашей игры. Для этого я должен перенести игроков в 1815-й год и заставить их поверить, что они действительно оказались в том времени.
Незаметно для Зальцмана его привычные напористость и умение манипулировать людьми стали улетучиваться, как дым сигары на ветру.
Масштаб личности собеседника пригибал знаменитого босса к земле. Ни с одним президентом, а повидал Зальцман их на своём веку немало, он не ощущал такой гигантской разницы в положении. Перед этим пациентом психиатрической клиники босс чувствовал себя провинившимся подчинённым, вызванным «на ковёр» к начальству.
– О,