Лузи и Ваал, двадцатилетние солдаты, служили до недавнего времени правителю Кадеша и свято верили, что завоюют Египет. Первый был одним из многочисленных сыновей правителя Мегиддо, второй – его слугой.
Между собой парни были очень похожи – оба коренастые, узколобые, с густыми бровями. Оба оказались в толпе пленников. Но на падение крепости смотрели по-разному.
– Мы целы и невредимы, – сказал Ваал. – Это главное.
– И узники фараона, – возразил Лузи. – Тебе и это по нраву?
– Лучше так, чем умереть. Победа все равно досталась бы Тутмосу.
– Тут ты ошибаешься! Мы сильнее этих заморышей-египтян! Отец показал себя трусом. Видел, как он ехал, растопырившись, на осле? Чтоб он сдох!
– Лузи, ты не должен так говорить!
– А ты смотри правде в глаза! Ваал, теперь мы рабы.
– В Египте нет рабов. И там нам будет житься не хуже.
– Тебе – может быть. Я же был сыном правителя и готов был отдать за него жизнь. А этот червь, мой отец, меня предал. Я его примеру не последую.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Я убью Тутмоса.
– Совсем спятил?
– Наоборот. Фараон – худший из тиранов, он нас презирает и хочет нашей погибели. И теперь у меня есть цель – с ним покончить.
– Оставь эти бредовые речи, Лузи!
– Я не смирюсь с унижением.
– Ко всему можно приспособиться.
– Ни за что!
Командир-египтянин на них прикрикнул:
– Тихо, вы двое! Не отставать!
Ваал перехватил руку приятеля, готовую ударить. Пленники по очереди подходили к писцу, который сидел, поджав ноги, за низким столиком.
– Твое имя?
– Ваал.
– Армейский чин?
– Простой солдат.
– Семейный?
– Холостяк.
– Клянешься подчиняться фараону и соблюдать законы Египта?
– Клянусь!
– Меняя страну, меняют и имя. Отныне ты будешь зваться Бак, что значит «слуга, работник». Если будешь вести себя хорошо, освоишь какое-нибудь ремесло, получишь жилище и, при желании, женишься. А пока поработаешь с остальными военнопленными.
Бак влился в толпу себе подобных, которых в тот же день было приказано отправить в Египет.
Джехути с удовлетворением наблюдал за переписью, проходившей по установленным царем правилам. Из этих парней, при должном присмотре, выйдут отличные крестьяне.
– Теперь ты! – Писец указал на Лузи. – Имя?
– Ненавижу тебя.
– Это еще что за чушь? Твое имя, быстро!
Лузи плюнул писцу в лицо, перевернул столик, а помощника пнул в голову.
Египетские солдаты тут же набросились на пленника, повалили на землю. А прежде чем вздернуть на ноги, хорошо намяли ему кулаками бока.
– Ты слишком дерзок, – заметил Джехути. – Но мы тебя вышколим.
– И тебя ненавижу!
– Тому, кто ненавидит всех и вся, мой мальчик, суждено отравиться собственной