Антонио пристально смотрел на нее.
– Ты уверена? – спросил он.
– Да. Да, я уверена.
– Хорошо, – ответил он. – Потому что я тоже уверен.
Он опустился перед ней на колени, положив руки ей на плечи и крепко прижав их к подушкам. Мейси чувствовала себя пригвожденной, как красивая бабочка. В ожидании того, что ее пронзят.
Потом Антонио поцеловал ее, и Мейси сразу перенеслась в какой-то параллельный мир. В первый раз поцелуй действовал на нее так. Она не могла думать. Не могла дышать. Прикосновение его губ было искрой, которая зажгла ее изнутри. И когда поцелуй стал глубже, этот огонь превратился в пожарище.
Антонио оторвался от ее рта и проложил дорожку влажных поцелуев вниз по ее шее, прошелся кончиком языка по острой ключице, обжигая и дразня. Мейси выгнулась и застонала. Антонио довольно улыбнулся, и она почувствовала эту улыбку своей кожей. Его губы двинулись ниже, пока не дошли до края футболки.
– Что это такое на тебе надето? – прошептал он, и Мейси вернулась на землю – смущенная и растерянная.
– Это наша форма. Она ужасная, я знаю…
– Ты завела бы меня, даже если бы на тебе был мусорный пакет, – ответил Антонио, стягивая с ее плеч полурасстегнутый комбинезон. – В особенности если бы кроме пакета на тебе ничего не было.
Он через голову стянул с нее футболку и отшвырнул. Мейси засмеялась от щекотки, но тут же умокла, почувствовав себя непривычно голой.
– Ты даже красивее, чем я думал, – сказал Антонио. – Тебе нечего стыдиться.
Мейси не решилась признаться, что никто никогда не видел ее голой.
Этот Антонио Росси, прекрасный незнакомец, будет первым. Он накрыл ее маленькие округлые груди ладонями, и она ощутила их тепло через тонкий трикотаж. Она, сама не зная зачем, подавила стон, но Антонио все понял.
– Не сдерживайся, – сказал он с улыбкой. – Неужели ты не знаешь, как отклик женщины возбуждает мужчину?
Нет, она этого не знала, она вообще ничего не знала про отклик женщины и возбуждение мужчины.
– Почему ты не раздеваешься? – отважилась спросить Мейси.
– Потому что я хочу, чтобы это сделала ты, – ответил он, приподняв одну бровь.
– О…
Она не ожидала, что такой человек, как Антонио, такой могущественный и властный, захочет отдать ей инициативу.
– Смелее, Мейси, это просто пуговицы.
Да, это были пуговицы, но не просто. Это было самое смелое и сексуальное, что она делала в своей жизни, – медленно, подрагивающими пальцами она начала расстегивать его белоснежную рубашку. При каждом вдохе она чувствовала древесный запах его одеколона, с каждой расстегнутой пуговицей она видела еще кусочек его карамельной кожи.
Антонио не выдержал, взял ее ладонь и положил себе на грудь. Его мускулистое тело было твердым, как камень, и теплым, как свежеиспеченный хлеб, а сердце под ее пальцами колотилось так же бешено, как ее собственное.
Антонио