Втроем они наведались и в трактир, и в крохотное село, где маг произвел настоящий фурор, и к тайнику лесной ведьмы. Порастревожили духов деревьев, пели песни у костра, торговались за медовые коврижки (Аскольд сложил руки на груди и отказался в этом участвовать, так что Осверин и Сар взялись за дело вдвоем, но вот в ароматную выпечку мечник впился зубами, едва ли не урча).
Лиги разменивались сами, одна за другой.
И на прихотливо извивающейся дороге, эдаком отростке от королевского тракта, где-то около полудня встретился друзьям одетый во все черное всадник. Вопреки обыкновению, не проехал мимо, кивком поприветствовав таких же как и он путников, а выехал на середину и остановился, исподлобья глядя на них.
– Добрых дорог тебе, странник! – окликнул его Осверин, и неназванным остался вопрос: что нужно тебе, незнакомец, от трехх незнакомцев?
– Дороги вряд ли будут отныне добрыми, для вас – особенно, – буркнул тот, и друзья переглянулись в непонимании.
Аль подобрался, едва заметно непривычному взгляду, но прямо-таки контрастно со своей расслабленной полудремой для того, кто провел рядом два года.
Сар ненавязчивым, но так легко читаемым жестом встряхнул кисти. Маги колдуют наполовину руками – даже дети это знают.
– Как понимать твои слова?
И громом среди ясного неба прозвучал ошеломляющий ответ:
– Король умер! Скорбите! И поезжайте в столицу, в Белую цитадель – если, конечно, один из вас Аскольд Витт, который поклялся служить королевскому дому Эрионов. Немедленно поезжайте!
Руки Сардиара упали вдоль тела, словно брошенные кукловодом лапки марионетки.
Аскольд сжал губы и коротко склонил голову в знак согласия и скорби. И этот скупой жест был пропитан болью и печалью так преданно и безнадежно, что у Осверина в груди защемило и к горлу подобрался проклятый ком.
Ответа всадник дожидаться не стал: просто развернул коня и поехал прочь, сгорбленной черной фигурой качаясь в седле.
6. Да здравствует новый король
Столица замерла в болезненном ожидании. Похороны Его Величества парализовали ее, жизнь стала тише, и бесконечный денный и нощный праздник сменился грустью украдкой. Альрин бы не замер никогда и не поумерил свою жизненную силу, но теперь гомонил словно с виноватым видом, будто сам того не желая. Похороны Его Величества…
Маг извинился и поспешил откланяться сразу за заставой: его неумолимо тянуло к Демиану, колдовской башне, и противиться этому не было никакой причины. Что думали остальные маги обо всем происходящем, никто не знал, но вот Сардиар мог бы обнародовать их мнение, и в этом тоже был смысл.
Осверин же следовал за побратимом почти тенью, разом утратив большую часть своего энтузиазма и беззаботного отношения к миру.
Тем временем Аскольд шарил по притихшим улицам цепко и колюче, стискивал зубы, тщетно стараясь отыскать хоть подсказку, хоть намек на то, что же случилось с королем, что за беда нагрянула без малейшего предупреждения.
– Заговор